Сердце Тони пропустило удар: в мужчине он узнал одного из соседей по улочке на родине, который когда-то давно проводил с маленькими братьями очень много времени.

– Что-то мне нехорошо, – чувствуя, как начинает кружиться голова, пробормотал парень и неловко вернулся на лавочку.

– А что ты ожидал от этой жизни, usaq1? – усмехнулся мужчина, скаля зубы.

Но Энтони не ответил, закрыв лицо руками.

– Вы знаете этого человека? – взволнованно спросил оперативник, стоящий ближе к парню.

– Думал, что знал, – глухо ответил он и, потерев лицо, поднялся на ноги. – Я заеду завтра подписать все, что вам там надо.

Оперативники переглянулись, но не стали его останавливать, решив отложить вопросы до завтра.

Лена ждала его у подъезда, тревожно меряя шагами двор.

– Как все прошло? Его поймали? – едва завидев парня, начала она, в мгновение оказываясь около.

– Поймали, – тихо откликнулся Тони, притягивая девушку за руку и мягко обнимая. – Пойдем погуляем, не хочу домой.

– Что-то случилось? Ты в порядке? – самозабвенно перебирая волосы на загривке, растерянно шепнула Лена, мысленно сетуя, что не может видеть его лица, в то время как парень опустил подбородок ей на плечо.

– Буду.

Пока они шли до ближайшей кофейни, где можно было бы уютно посидеть, Энтони неторопливо пересказывал события утра, но против его воли голос срывался все чаще, когда повествование приближалось к личности убийцы. Потерявшись в воспоминаниях о детских годах, он упустил момент, когда Лена схватила его за руку, мягко толкнув к стене дома, и коснулась губами лба в пронзительно нежном прикосновении. Тони растерялся, не понимая причину столь внезапного порыва, и уже хотел спросить, но слова так и остались где-то внутри, ведь девушка, наконец, пересеклась с ним взглядом и невесомым движением стерла несколько слезинок с холодных щек, которые парень до этого момента не замечал. Взгляд шоколадных глаз стал еще потеряннее, и Тони попытался отвернуться, чувствуя себя совершенно несчастным от того, что не способен даже контролировать свои эмоции.

Но Лена была непреклонна в своем искреннем беспокойстве, беря лицо любимого в свои ладони и без слов убеждая посмотреть на нее. Кончики пальцев самозабвенно поглаживали нежную кожу за ушами и посылали мурашки по телу.

– Прости меня за эти срывы, – едва слышно выдохнул парень, неуверенно приподнимая уголки губ в намеке на улыбку. – Ничего не могу с собой поделать.

Девушка удивленно изогнула брови, явно не ожидая услышать подобных слов, и спешно начала говорить, страстно стараясь вложить в слова те чувства, о которых сложно было рассказать на обычном языке. Они исходили от самого беспокойно бьющегося сердца, щипали душу, отчаянно вырываясь наружу, но не знали, как проявить себя в словах и жестах.

– Ты разбит и устал. Тебя только что одним из самых ужасных способов предал некогда почти родной человек. Тебе не за что извиняться ни перед кем, и тем более передо мной, – голос дрожал лишь от тех эмоций, которые она видела на глубине завораживающих глаз.

Лена прервалась на миг, понимая, что тонет в том океане чувств, который часто источает парень одной лишь улыбкой, взглядом, мимолетным касанием губ. Возможно, он и сам не до конца осознавал, как сильно мог влиять на людей вокруг, и, наверное, поэтому, и не только, сейчас девушка видела, как вновь за несколько дней рушились его, казалось бы, непоколебимые стены самоконтроля под натиском иррациональных сомнений и страхов, ужаса пережитого и конфликта с самим собой о том, каким ему нужно быть и как поступать. Но Лена и так знала, насколько он может быть сильным и храбрым. Знала, насколько может быть непререкаемо его слово. Помнила, что он готов пойти на все ради нее, но искренне не понимала, почему именно сейчас, когда на него обрушилось сразу столько кошмаров и проблем, он боялся быть самим собой рядом с ней. Показать свои искренние эмоции и переживания, разделить горечь жизни на двоих, ведь она всегда готова подставить ему свое плечо, так же, как он всегда это делал для нее, находя выход из любых ситуаций и решая любые ее проблемы.

– Все это – не слабость, – с неким отчаянием шепчет она и видит, как что-то почти неуловимо меняется в глазах Тони от этих слов. Он улыбается едва заметно и притягивает любимую ближе к себе, соприкасаясь лбами и перебирая длинные волосы.

– Когда ты рядом, многие вещи обретают иное значение.

Лена ненавязчиво касается искусанных губ своими, чувствуя, как по телу разливаются ни с чем не сравнимые радость и тепло. Но Тони не дает отстраниться так просто, тянется за новым поцелуем, меняя их местами и сплетая ладони на затылке, чтобы девушка не стукнулась о стену.

– Тони, – Лена улыбается, отвечая на тягучие поцелуи, и игриво кусает того за губу в попытке привлечь внимание. – Может, Москва и резко опустела так, что в нас до сих пор никто не кидает тапочками, но потом ты сам будешь долго смущаться.

– Получить тапочкой по лбу звучит угрожающе, – со смешком шепчет тот, напоследок крадя еще один поцелуй, – но остаться без кофе пугает больше.

Лена нежно улыбается и отталкивается от стены, наигранно серьезно поправляя платок на шее парня и приглаживая растрепанные волосы.

– Ну просто булочка с корицей, – заключает она и тихо смеется, видя, как парень моментально смущается, пряча взгляд.

Только сидя в кофейне, Лена решается вернуться к теме пережитого и, наконец, удовлетворить свое оправданное любопытство.

– И все-таки, – осторожно начинает она, касаясь руки парня, покоящейся на столе, – что это за медальон, из-за которого произошли такие страшные вещи? Может, у тебя есть фотография или еще что-то?

Тони загадочно улыбается и ставит локоть свободной руки на стол, показывая свой извечный перстень, который он носил, почти не снимая, отчего девушка давно перестала обращать на него особое внимание.

– Во времена репрессий мой прадед не мог больше носить медальон из-за того, что тот отдаленно напоминал символ веры, а в месте, где он работал, к этому относились очень серьезно. Поэтому с согласия других просвещенных он переплавил медальон в перстень, который благополучно скрывал от дотошных контролеров все последующие годы.

– И коллекционеры не знали об этом?

– Мы не вдавались в подробности. Не видели смысла.

Лена осторожно берет руку парня в свою, рассматривая перстень поближе:

– Сквозь года вы носите столь дорогую вещь как обычное украшение?

– У него нет материальной стоимости, лишь духовная, так как мои предки никогда не позволяли оценить его официально. Мы жили и живем по таким взглядам.

– Они достойны уважения.

Энтони