при помощи безумных угроз и насильно втягивает вас в грех и мешает вам руководствоваться священными, основанными на природной справедливости законами, соблюдение которых, когда оно в радость и по доброй воле, не только не имеет ничего общего с рабством, но по здравом рассуждении является проявлением самой совершенной свободы. А что такое свобода, если не свободный переход (который законы облегчают каждому, кто их уважает) от желания к действию? Следовательно, если свободны только те, что охотно подчиняются законам, то какими считаете себя вы, которые, притворясь, будто любите свободу, противитесь всем законам и составляете заговор против главного законодателя?».

Но гвельфы не разделяли подобной трактовки свободы. И видели в императоре не ее гаранта, а напротив, того, кто угрожает итальянской «цветущей сложности» германским упрощением и диктатом. Это было, действительно, глубокое мировоззренческое противоречие, за которое обе стороны готовы были дальше проливать кровь.

Но Генрих не стал разбираться с мятежными городами по отдельности. Он двинулся на Рим, чтобы, наконец, быть увенчанным императорской короной. Но оказалось, что даже войдя в Рим, добраться до собора святого Петра – задача нерешаемая.

Илья Голенищев-Кутузов пишет:

«Следует представить себе Рим начала XIV века. Он не походил ни на классический Рим эпохи цезарей, ни на современный. Всюду высились феодальные башни; каждая из них представляла крепость. В руинах древнего Рима гнездились феодалы. В античном театре Марцелла рыцари-разбойники Пьерлеона воздвигли целый укрепленный городок. Другие нобили, Амибальди, владели частью Колоссеума, который тоже перестроили по своим вкусам и надобностям. На всех островах Тибра щетинились башни. Патриции Савелли расположились на высотах Авентина. Узкие, извилистые улицы запирались на цепи. Лишь иногда открывались просветы – это были гигантские развалины античной поры.

С тех пор как папа покинул Рим, город пришел в большое запустение и находился в состоянии вечной анархии. Не стало никакой управы на воров и грабителей, нападавших на жителей и на пилигримов. Пробираться к святыням Рима стало делом нелегким. Купцы, ремесленники и мелкий люд, живший разными случайными заработками, приветствовали императора, так как надеялись, что он восстановит порядок, что в Риме оживятся торговля и ремесла и снова прихлынут испуганные вечными беспорядками паломники, которые приносили городу немалый доход.

Генрих еще у стен Брешии назначил сенатором, то есть правителем Рима, графа Людовика из семейства преданных ему савойских графов, связанного с ним узами родства. В августе 1310 года Людовик пробовал навести порядки в Риме. В этом деле ему помогал известный правовед Чино да Пистойя, друг Данте. Из Рима Людовик направился к стенам осажденной Брешии; снова попасть в Рим ему удалось лишь через год, в ноябре 1311-го. Люди, на которых он рассчитывал и в чьей верности не сомневался, преграждали ему путь. Людовику пришлось сосредоточить свои силы вокруг Латеранского дворца и у одного из римских мостов, Понте Молле.

7 мая Генрих въехал со своим войском в Рим, за ним следовали гибеллинские дворяне, духовенство и бежало много народа. Через старую Порта дель Пополо и через Марсово поле император направился в Латеран, находящийся в юго-западной части города. Рим, который увидел Генрих, был мало похож на столицу мира, несущую примирение всем народам, каким он представлялся его воображению. Транстевере и Ватикан занимали гвельфы Орсини и войска Роберта Неаполитанского. Чтобы как-то закрепиться в левобережной части города, которая далеко не вся была в руках верных Генриху Колонна, отрядам императора пришлось выдержать несколько уличных боев и понести значительные потери. Людовик Савойский со своими рыцарями занял Капитолий.

Сопротивление императорским войскам возрастало. На корабле к устью Тибра прибыли новые силы неаполитанцев. Флоренция прислала еще один отряд лучников. Генриху VII трудно было понять политику папы Климента V. Если бы он действительно желал помочь тому, кого он благословил при избрании, папа мог бы сдержать неаполитанцев, тем более что король Роберт был его вассалом и мог бы оказать также немалое давление на флорентийцев. При создавшемся положении Генрих VII потерял всякую надежду пробиться на правую сторону Тибра, где находились замок св. Ангела и церковь св. Петра. Оценив обстановку, кардинал Никколо да Прато уговорил других прелатов и 29 июня 1312 года короновал Генриха VII в Латеране. Это было не совсем обычно, но подобные прецеденты случались; так, например, в Латеране, а не в соборе св. Петра короновался в 1133 году император Лотар II.

Из Латерана Генрих направился на Авентин, где состоялось торжественное пиршество. Оно омрачалось, впрочем, свистом летающих вокруг стрел, так как сам Генрих, а также разодетые светские и церковные князья его свиты служили прекрасной мишенью для неприятельских стрелков».

Тем не менее, сам факт коронации повысил шансы Генриха. Он начал переговоры о союзе с королем Сицилии Фридрихом III. Предполагалось выдать дочь императора Беатриче за сына короля – дона Педро. На стороне Генриха были Венеция, Пиза и Генуя, объединенный флот этих морских держав мог создать серьезную угрозу для Неаполя. Таким образом, Флоренции, по его замыслу, было не устоять.

Из Рима Генрих двинулся прямиком в Тоскану и вскоре родной город Данте был взят в кольцо осады. Однако Флоренция обладала мощными укреплениями, а черные гвельфы готовы были драться до последнего. Император, оценив свои силы, отступил в Пизу, где стал готовиться к продолжению схватки.

Овдовевший Генрих решил жениться вторично на Екатерине Габсбургской, сестре герцога Австрийского. Невесту должен был сопровождать в Италию сын самого императора, отважный рыцарь Иоанн Богемский со своими воинами. От будущего зятя Генрих тоже ждал подмоги. Дочь Беатриче в свою очередь направлялась из Люксембурга в Италию во главе внушительного отряда.

Угроза для Роберта Неаполитанского, патрона всех итальянских гвельфов, возникала нешуточная. Генрих и его союзник король Сицилии могли взять Неаполь в клещи, и тогда с высокой долей вероятности вся антиимперская коалиция посыпалась бы. Практически все было готово для решающего удара. Генрих выступил в поход. И внезапно 24 августа 1313 года скончался. В народе пошли слухи, что он был отравлен через причастие монахом, присланным папой…

Генрих, последняя (как стало ясно позже) надежда приверженцев глобального гибеллинского проекта, был погребен в Пизе на кладбище Кампо Санто. На надгробье высечены строки Данте:

«Арриго, что, Италию спасая,

Придет на помощь в слишком ранний час».

Сейчас гробница находится в соборе, рядом со знаменитой «падающей башней»…

Для Данте смерть Генриха была крушением всех надежд – и политического проекта, и упования вернуться на родину. Но он не остался бесприютным. Вожди гибеллинов и не думали складывать оружия. Их вождь, владыка Вероны Кан Гранде делла Скала стал для поэта другом и покровителем. И не мудрено, ведь в описанные годы он создал программный для его партии труд «Монархия». Это гибеллинская утопия, которая обосновывает благотворность создания всемирного государства. Данте пишет:

«Эта общая единая цель – единое всемирное государство,