– Да понял я, понял…

– Что ж, – проговорил Юрий, – значит, этот Слепень где-то тут. Будем считать, что знаем это наверняка, и одно это уже неплохо. Кто информирован, тот вооружен. Поэтому переходим на режим чрезвычайного положения. Мои распоряжения будут такие…

Договорить, однако, он не успел: дверь открылась без стука, и в комнату по-хозяйски вступил человек с ястребиным носом. Это был не кто иной, как самолично Червленый, король здешних мест.

– Привет хозяевам, – проговорил он и опустил руку в карман своего полушубка.

Викентий тоже быстро сунул руку в карман, Полина вся подобралась, а Катя приоткрыла сумочку, где у нее обычно лежал маленький дамский пистолетик, из которого она умела стрелять с исключительной меткостью.

Червленый лишь ухмыльнулся на это и со словами: «Не бойсь», – извлек из своего глубокого кармана бутылку водки.

– Ну что, потолкуем по-хорошему? – без приглашения усаживаясь за стол, спросил он. – Дельце имеется.

Юрий поставил на скатерть два стакана (остальные домочадцы были непьющими) и уселся напротив Червленого.

– Если по-хорошему – чего бы и не потолковать, – сказал он.

– Нам уйти? – спросила Катя.

– Чего ж это? – отозвался Червленый. – Общий разговор. – Наполнил оба стакана, сам выпил (Юрий покуда воздержался) и, опять ухмыльнувшись, сказал: – А ловко вы моих ребятишек отделали! Вон, Сява до сих пор в больничке чалится. Так-то принимаете гостей…

– Так повежливее надо было, – пожала плечами Полина.

– Правильно, мала́я, – согласился Червленый, – только людишки у меня – сама понимаешь. Время у них не было вежливости обучаться, с малых лет по лагерям, так что уж извиняйте ребяток. А ты, малая, ничего! Ребятки сказывали, умеешь, как птичка, порхать под потолком. Да и все вы так ничего себе, мне б таких пару-тройку…

– Вы говорили – дело у вас, – напомнил Юрий, – так приступайте.

– Вон какой быстрый… Да я, можно сказать, уже и приступил. Слыхали – сберкассу кто-то грабанул? Так вот, там тоже детишки летали под потолком, точь-в-точь как эта малая. – Он пристально взглянул на Полину: – Уж не твои ли, малая, знакомые?

Она только помотала головой.

– Или, может, у тебя обучались? – спросил Червленый. – И сам же ответил: – Знаю, не у тебя, вы тут все не такие будете, я об вас кое-что поразузнал.

– У кого? – напрягся Юрий.

– Не бойсь, не у красноголовых.[11]Знаю, от красноголовых вы сами бегаете. Но оказалось, общие знакомцы у нас имеются.

– И кто ж эти знакомцы?

– А я тебе, чтоб долго не рассусоливать, только три словечка петушиных скажу – ты и сам сообразишь. – Он еще пристальнее взглянул на Юрия и произнес: – Ыш абарак бузык, – после чего снова осклабился, наблюдая за произведенным эффектом.

Эффект, действительно, получился немалый: и Юрий, и Катя, и Полина, и Викентий – все четверо разом вздрогнули, узнав эти знакомые слова. То был лозунг страшных подземных владык, короля нищих и императора помоек, Луки и Фомы, с которыми Катю и Юрия дважды, а Полину и Викентия один раз сводила судьба.[12]По традиции считалось, что подземные монархи владеют языками всех народов и всех стран, где имеются помойки и нищие, то есть всеми языками вообще – существующими или когда-либо существовавшими, правда, проверить это не представлялось возможным, скорее всего это было легендой. А клич этот – «Ыш абарак бузык!» – взятый невесть из какого языка и объединявший их подданных, как Юрий Васильцев сумел понять, означал нечто вроде: «Мы бедные, но мы духовные», в общем, что-то наподобие «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», но только совершенно всеохватное. На основании этого «ыш абарак бузык» можно было сплотить любую голь, будь то здесь, или в гитлеровской Германии, или где-нибудь в угнетенной Африке.

Неужто и Червленый со своими уголовниками тоже числил себя подданным этих монархов?

Чутьем Червленый угадал безмолвный вопрос Юрия и сказал:

– Не боись, четырехглазый, папашкам этим я не служу. Червленый вообще никому не служит – сам себе и король, и император. А вот малявами, бывает, обмениваемся. В общем, кой-какие справочки об вас навел и знаю – серьезные вы ребятки, вон даже прошлых папашек замочили. Вот и пришел сказать – и Сява, и Паленый, и Череп к вам не в претензии. Живите сами по себе, торгуйте своим рыжьем и брюликами. Если от блатных будут какие вопросы, скажите: Червленый самолично дозволил. И вообще дозволил жить самим по себе.

– Мерси, конечно, – встряла Полина, – но мы себе жили кое-как и без дозволения.

Не повернув головы в ее сторону, глядя только на Юрия, Червленый сказал:

– Ты, четырехглазый, тут, я так понимаю, за пахана; так чего эта малая наперед батьки лезет?.. Ладно, коль такие у вас порядки, живите, как живете… Я еще чего хотел: я насчет гавриков этих, что в сберкассе «медведя»[13]взяли… – Он наконец повернулся к Полине: – Слышь, малая. Ежели они кувыркаться умеют, как ты, – так может, и выучка у вас общая? Ты этому у кого обучилась?

Полина хмуро ответила:

– Были учителя… – и на том примолкла.

– Ясное дело – были, – кивнул Червленый. – Ладно, не хочешь говорить – не говори. Душой чую – это тот самый фрей с бородой, что хотел у меня рыжья прикупить; а денежки-то у него откудова? Из того самого «медведя» небось…

Юрий, Катя, Полина и Викентий едва не хором спросили: что, мол, за «фрей». Червленый на это ответил:

– Нахальный фрей, напористый, борода хоть и убедительная, но все равно приклеенная, я это сразу раскусил. И парик был на башке – с этим меня тоже не обманешь. А уж что там у него под бородой и париком – это, я так почему-то мыслю, вам лучше знать… Ладно, бывайте, хозяева, я что имел, то сказал. Ежели что – обращайтесь. – С этими словами, оставив на столе едва початую бутылку, Червленый вышел в начинавшуюся пургу.

Полина вся дрожала.

– Я же говорила – он здесь! – воскликнула она.

– Ничего, и его обломаем, – храбрясь, произнес Викентий.

– Будем пока все держаться вместе, – сказала Катя, – все вместе мы кое-чего стоим.

«Кое-чего» они стоили и каждый по отдельности, а уж вчетвером представляли собой грозную силу, однако Катины слова Полину ничуть не успокоили.

– Слепень тоже кое-чего стоит, – проговорила она. – Боюсь, побольше, чем даже мы вчетвером…

Немыслимо! Полина, несколько раз пережившая смерть, закаленная «невидимка», в прошлом профессиональная убийца, кажется, впервые по-настоящему чего-то боялась! Юрий пытался подыскать слова, чтобы хоть немного успокоить ее, но в этот миг в дверь постучали.