Так заприте ж вы Волчьи ворота

И в ломбард заложите ключи.

Дружбой мы, слава богу, богаты

И пока еще крепки в беде.

Но смотри — поднял руки заката

К небесам умирающий день.

Все зовет он на помощь кого-то,

Ну а кто-то не может помочь.

Открываются Волчьи ворота,

Пропуская к созвездиям ночь.

1961

На плато Расвумчорр[16]

На плато Расвумчорр не приходит весна,

На плато Расвумчорр все снега да снега,

Все зима да зима, все ветров кутерьма,

Восемнадцать ребят, три недели пурга.

Мы сидим за столом, курим крепкий табак.

Через час вылезать нам на крышу Хибин

И ломиться сквозь вой, продираться сквозь мрак,

Головой упираясь в проклятье пурги.

А пока мы сидим за дощатым столом.

Курит старший механик столичный «Дукат»,

Привезенный сюда сквозь жестокий циклон

В двух карманах московского пиджака.

Он сидит и грустит неизвестно о чем,

Мой милейший механик, начальник дорог.

Через час ему биться с плато Расвумчорр,

По дороге идя впереди тракторов.

Потому что дорога несчастий полна

И бульдозеру нужно мужское плечо,

Потому что сюда не приходит весна —

На затылок Хибин, на плато Расвумчорр.

По сегодняшний день, по сегодняшний час

Мы как черти здоровы, есть харч и табак,

Мы еще не устали друзей выручать,

Мы еще не привыкли сидеть на бобах.

Нас идет восемнадцать здоровых мужчин,

Забинтованных снегом, потертых судьбой, —

Восемнадцать разлук, восемнадцать причин,

Восемнадцать надежд на рассвет голубой.

Что вам снится, девчата, в неведомых снах?

Если снег и разлука, то это не сон…

На плато Расвумчорр не приходит весна —

Мы идем через вьюгу, надежду несем.

1961

Горнолыжная

А кто там в сером свитере

И в шапочке такой,

Подобно искусителю,

Нам знак дает рукой?

     А взмах руки со склона,

     Со склона, со склона,

     Как будто бы с балкона

     Испанского дворца.

     А горы, как сеньоры,

     Сеньоры, сеньоры,

     Глядят на нас с укором,

     Судачат без конца.

А кто там в красной курточке

Собой не дорожит?

Рисует, словно шуточки,

На склонах виражи.

     Припев

Лечу по краю тени я,

По краю синих льдов,

Через переплетения

Сверкающих следов.

     Припев

Найду себе другую жизнь

У северной воды —

Там не такие виражи

Откалывают льды.

     А взмах руки со склона,

     Со склона, со склона,

     Как будто бы с балкона

     Испанского дворца.

     А горы, как сеньоры,

     Сеньоры, сеньоры,

     Глядят на нас с укором,

     Судачат без конца.

1965

Поминки

Памяти А. Сардановского

— Ну вот и поминки за нашим столом.

— Ты знаешь, приятель, давай о другом.

— Давай, если хочешь. Красивый закат.

— Закат — то, что надо, красивый закат.

— А как на работе? — Нормально пока.

— А правда, как горы, стоят облака?

— Действительно, горы. Как сказочный сон.

— А сколько он падал? — Там метров шестьсот.

— А что ты глядишь там? — Картинки гляжу.

— А что ты там шепчешь? — Я песню твержу.

— Ту самую песню? — Какую ж еще…

Ту самую песню, про слезы со щек.

— Так как же нам жить? Проклинать ли Кавказ?

И верить ли в счастье? — Ты знаешь, я пас.

Лишь сердце прижало кинжалом к скале…

— Так выпьем, пожалуй… — Пожалуй, налей…

1965

Снегопад

И ты приди сюда и в холод, и в жару,

На высокую планету простаков.

Розовеет к вечеру Донгузорун,

И Эльбрус пошит из красных облаков.

И снегопад на белом свете, снегопад,

Просыпаются столетия в снегу.

Где дорога, а где мелкая тропа,

Разобрать я в снегопаде не могу.

И ты представь, что не лежит вдали Москва

И не создан до сих пор еще Коран, —

В мире есть два одиноких существа:

Человек и эта белая гора.

Но с вершины через скальные ножи

Ты посмотришь вниз, как с мачты корабля:

Под ногами что-то плоское лежит

И печально называется Земля.

И снегопад на белом свете, снегопад,

Просыпается столетие в снегу.

Где дорога, а где мелкая тропа,

Разобрать я в снегопаде не могу.

1966

Третий полюс

Когда перед тобою возникает

Красивая и трудная гора,

Такие мысли в душу проникают,

Что снова выйти нам в поход пора.

И мы выходим в мир суровый этот,

Где суждено не каждому пройти,

Где видно, как качаются планеты

На коромысле Млечного Пути.

     Туда не занесет

     Ни лифт, ни вертолет,

     Там не помогут важные бумаги.

     Туда, мой друг, — пешком,

     И только с рюкзаком,

     И лишь в сопровождении отваги.

Представьте, что не тают там в тумане

Следы людей, прошедших раньше нас.

Там слышен голос Миши Хергиани,

Спина Крыленко сквозь пургу видна.

Но вечно