я увидел поляну из кустарников и смело ринулся раскапывать себе проход. Лаз, я заботливо прикрыл слоем грунта и мха, а также посадил сверху маленький кустик. Пусть растет, и не вызывает никаких подозрений.

По карте выходило, что до ближайшего населенного пункта около 60 километров. Но можно ли верить старой карте составленной больше века назад? Может уже рядом разросся мегаполис, а может наоборот – все люди давно вымерли или истребили друг друга.

Я, как и планировал, пошел на юг к горам. Если по поводу поселений на карте, я относился скептически, то по очертаниям гор, рек, болот, лесов мне кажется мало, что серьезно изменилось за век. Нужно было найти людей. Как то обосноваться среди них, и уже дальше думать, что делать потом. Это задача минимум.

Задачей максимум становилось возвращение обратно. Пусть даже без всемирной популярности, пусть без денег в виде авторского гонорара, но домой. В теплую квартиру, на уютный диван с телевизором, за компьютер с новостями и социальными сетями. Выпить пива, закусить жирной чехонью, включить хороший кинчик… У меня даже зубы свело от такого удовольствия, вроде бы надоевшей обыденности.

Другой вопрос, пугавший меня больше всего, а что если я останусь здесь навсегда. Сюжет изменен кардинально, то чем заканчивалась книга-оригинал, в моей ситуации недостижимо, потому что нет тех условий и предпосылок. Теперь я прямо в полной безысходности. Ни целей, ни задач, ни возможностей.

Я даже немного сбавил темп передвижений из-за грустных мыслей. И тут краем глаза увидел движение. Тундра просто хороша в плане обзора опасностей – видно далеко. Я упал на землю, всматриваясь в даль. И увиденное мне показалось за гранью фантастики: по тундре мчались десяток наездников, но мчались они не на лошадях, а на медведях. Приручить медведя!? В цирке он нет-нет да проявит свой характер, а то и загрызет нерадивого дрессировщика. А уж при длительном использовании он просто должен скинуть наездника и сожрать его. Уж слишком свободолюбивый мишка от природы. Поэтому даже цыгане и работники цирка стараются особо не раздражать косолапого.

Но отряд мчался во весь опор, догоняя одинокого всадника на лошади, и при этом мчались они в мою сторону. Я сперва подумал уйти с пути процессии, но рассчитав скорость движения погони и свою, понял что не успею. Тогда энергичными действиями я стал рыть яму, чтоб максимально замаскировать себя. В итоге перед приближением колонны всадников на разных видах животных, я лежал укрытый шкурами, взятыми в качестве защиты от холода в домах рыбаков и родственников Едмира. Конечно я не стал примером идеальной маскировки, но все же, если не присматриваться, вполне, можно проехать мимо, не заметив укрытие.

Выглядывая из под карликовой березы, я увидел, что преследуемый уходит чуть вправо, а не прямо через мое убежище. Это несколько успокоило. Преследователи заметно отставали. Медведи хоть и быстрые животные, но на дальних дистанциях они заметно проигрывают в выносливости лошадям.

Но тут (наверно преследуемый оказался в радиусе моей невезучести) его кобыла споткнулась, и он кубарем прокатился метра три, прежде чем, держась за ногу, стал ползти дальше. В отряде преследователей раздался торжествующий гул. Упавший полз, стараясь достать лук из-за спины, а расстояние между ним и погоней все уменьшалось. Лошадь, оправившись, поскакала дальше, спасаясь от инстинктивно опасных медведей.

Жертва погни находилась метрах в пятидесяти от моего укрытия, и я с печалью соображал что, вот-вот настанет её печальный конец. В глубине души боролись два чувства – чувство самосохранение шептало съежится и засесть как можно глубже в своей норке, но совесть пробивалась звонким голосом, пытаясь заставить помочь. Ну кто он мне, ну какие у нас шансы против десятка людей, и тем более против десятка медведей?

Не слушая голос здравого смысла, который стопроцентно обещал мне полную сохранность при условии моей полной трусости, я выскочил из своего убежища и побежал к упавшему войну. Тот сперва принял меня за врага, но я, безоружный подполз к нему и принялся оттаскивать его к своему невыразительному убежищу.

Это был молодой парень с густой рыжей шевелюрой, бледной кожей и насыщенными голубыми глазами. Телосложением он был атлетичным, а ростом огромным, поэтому мне пришлось тащить его превозмогая себя. Парень осознав во мне союзника, похоже особо не сопротивлялся, но и не помогал. Он был занят натягиванием тетивы на лук.

Наш маленький отряд все таки дополз до моего укрытия, а орда наездников на медведях была уже почти рядом. Я, неуклюже, вытаскивая гарпун, как оружие дальнего боя, сильно замешкался в тряпье своих одеяний. И тут же получил сильный удар по голове откуда то сзади. Сознание отключилось, и я погрузился в полную тьму.

Очнувшись, я первым делом, почувствовал себя крайне скверно: голова болела, сознание было спутанным, сильно тошнило, тело ломило от сильной усталости. Я не мог открыть глаза от тягучей, разливающейся тяжести по всему телу. Непередаваемое состояние, возникающее от полного изнеможения. С трудом открыв глаза я увидел полную темноту вокруг. Руки и ноги двигались так, словно меня били не меньше часа, причем очень сильно. Ощупав окружающее пространство я заметил, что нахожусь в тесом сыром пространстве.

Тут накатило: я вспомнил о последнем фрагменте своей памяти и осознал, что, скорее всего я в тюрьме или темнице, в общем, там, где и нужно находится человеку, влезшему в не свою разборку. Но уж сильно эта разборка была не по правилам. Десять, нет, вместе с медведями вся сотня, на одного – это было вызывающе несправедливо. Отсидеться как мышь я не мог, а если бы смог, то потом бы мучился.

Мне кажется, у каждого в жизни были поворотные моменты, когда он струсил, или не проявил нужного энтузиазма, или реакции, или не сделал нужных действий, проявив слабость или малодушие. Затем долго и упорно себя песочил и устраивал моральные экзекуции. У здорового человека, после таких пыток возникала стойкая прививка от трусливого поведения. Морально нездоровый – лишь убивал свою совесть и становился еще хуже и гаже, превращался в настоящего урода.

К счастью я пошел по первому пути. Видеть как десяток человек на боевых медведях вот-вот убьют человека и не сделать ничего? Я тогда почувствовал острое ощущение того, что никогда не прощу себе этого, и мне каждый день будет снится этот бугай, окровавленный и умучиваемый жестокими муками.

Так я, сидя в мрачной темнице, пришел к выводу: я правильно сделал. Лучше быть мучимым физически, чем истязать самого себя морально. Успокоившись окончательно я стал рассуждать как мне выбраться. Вариантов немного