«Вот привязалась ведьма, черт бы ее подрал», — думал про себя Павел, в сопровождении хозяйки заходя в комнату. Две клеенчатых сумки стояли у окна. Павел быстро нашел пакет с паспортом и носками, достал документ, застегнул и приплюснул сумку, чтобы она не казалась слишком объемной. Он желал поскорее покинуть негостеприимный дом, но Наталья перегородила ему дорогу.

— Молодой человек, вы ничего не забыли? — уставившись на Крючкова глазами волчицы, с нескрываемым гневом сказала она.

Павел цокнул языком и вздохнул.

— Я договорился с Васей, что сумки постоят несколько дней у вас, — произнес он как можно спокойней.

— А мне Вася сказал, что вы заберете их прямо сейчас. У нас комната пятнадцать метров плюс мебель, плюс ваши грязные сумки. Ступить некуда!

— Пожалуйста, потерпите. Завтра я их заберу, — холодно проговорил Крючков.

— Ах, так! — вскрикнула девушка и бросилась к лежащему на телевизоре телефону, схватила, нажала кнопку и нервно с надрывом заговорила:

— Твой товарищ совсем оборзел. Ходит, хамит. Если сейчас же не уберется со своим барахлом, я вызываю милицию. Поговори с ним, — она резко сунула трубку Крючкову.

Помрачневший Павел взял телефон.

— Паш, чего у вас там случилось? — участливо поинтересовался Брусничников.

— Вась, не переживай. Все нормально. Я забираю вещи и ухожу, — сказал Павел, вернул телефон гневной Наталье, подхватил и поволочил сумки в прихожую.

«Сумасшедшая», — думал Крючков, одеваясь. Он обеспокоенно ощупал карман, где лежала пачка купюр. Все было на месте.

— Дура больная, — негромко произнес он, когда за ним громко хлопнула дверь.

Лифта в подъезде не было. Павел поправил на голове шапку, взял в руки сумки и пошел вниз по лестнице.

Расстояние до железнодорожной станции Крючков преодолел резвой рысцой. Было три часа дня. Павел очень боялся опоздать к назначенному интервьюером времени. Сумки здорово мешали делу. Павел знал, что когда-нибудь сбросит с себя этот груз, а пока нужно терпеть. Нужно забыть про усталость и не терять веру.

Ему опять повезло. Лишь только он ступил на платформу, вереница зеленых вагонов вытянулась перед ним и замедлила ход. Разлепились и грохнули двери. Надсадно дыша, спотыкаясь о сумки, Крючков ввинтился в прокуренный тамбур. Над головой совсем неразборчиво прохрипел чей-то голос. Вновь зашипели и грохнули двери. Резко дернуло. За стеклом поползли фигурки людей и бордовые кирпичи привокзальной постройки. Электричка разгонялась и громыхала вагонами. Навстречу вылетела громадина подвесного моста. Сквозь металлическую арку замелькали обрамленные по берегам кромкой еще не окрепшего льда черные воды канала. Поезд грянул чугунным оркестром колес поминальную безымянным страдальцам, чьими руками и на чьих же костях создавалось одно из величайших творений ушедшей эпохи. Не слышно стука их затупившихся заступов и лопат. Лишь вдалеке, щемя сердце, отчетливо горят точечки окон в зданиях общежитий Университета культуры. Надвигается и улетает назад станция «Левобережная» и вместе с ней застывший в зевке, да так и пропавший студент.

Вот и Москва. Медленно выплыл громадный заброшенный корпус покрытой мрачной тайной легенд ховринской больницы. Тянутся ветки железнодорожных путей, расходящиеся веерами. По правую сторону, с горки, истошно визжа, катится слепой вагон в белых отсветах прожекторов. Промелькнул «Моссельмаш». Когда-то «Пост № 2», где пивная и вытрезвитель, ютившиеся через забор друг против друга, никогда не восстанут из прошлого. И деревня Дегунино на берегу некогда чистой реки Лихоборки, чьи воды, перемешавшись с бензином, до сих пор переливаются в неглубоком овражке. И кирпичный завод, где теперь с креном на север высится многоэтажка гостиницы Метростроя. И коровы в болотистом перелеске, и крестьяне — хозяева этих коров. Дремучая Марьина Роща с канувшей в Лету разбойницей с ее несчастной любовью, с исчезнувшим под массивами современных железобетонных построек кладбищем для безродных бездомных. И уносится весь прошлый мир. Куда-то — далеко-далеко. Без оглядки.

Поезд мчится. Все позади. Пролетело. И некогда вспомнить. Вот уже, вытянув пальцы перронов, торжественно наступает вокзал. Его старинные стены смотрели когда-то на исчезнувшие в серебристом тумане Красный пруд и Каланчевское поле, с ползущими по Стромынской дороге санями извозчиков.

Все плотней обступает Москва. Сгущается, затягивает серым дымом. И хочется верить, что все не напрасно. И лучшее ждет где-то там впереди — в будущем.

Петляя по знакомым местам, Павел вновь оказался на станции метро «Комсомольская». Метро — очень опасное место. Нельзя заходить за черту на платформе и нужно держаться за поручни на эскалаторе. Об этом твердят голоса из установленных повсеместно динамиков. Однако существуют другие серьезнейшие положения и правила для проезда в метро. В первый же день пребывания в Москве наш герой получил здоровенный синяк на бедре и был нещадно обруган суровыми пассажирами московской подземки. Теперь он знал, что магнитную карточку нужно прикладывать к желтому кругу, а проходить турникет обязательно слева (ему как левше это было не очень сподручно). Иначе наскочишь на вылетающие из коварной машины перегородочки. Он понимал, что не нужно цепляться руками за стены вагона, стоя в проеме дверей на ходу у пассажиров: все равно грубо вытолкнут. Он знал это благодаря полученному в первый день, пусть не очень удачному опыту.

Крючков не терялся, как прежде. Мало того, сам принялся очень критично оценивать поведение других пассажиров.

— Полегче, мужчина, — нахмурившись, выговаривал он пареньку, что без всяких причин пихал его локтем.

— Нельзя ли подвинуться? — выговаривал он застрявшей на самом проходе неповоротливой женщине.

В вагоне толкались раздраженные люди. Крючков боролся за жизненное пространство в плотном кольце человеческих тел, ощущая, как соседи теснят и наступают на расставленные у его ног сумки. «Пусть наступают. Меня бы не раздавили», — думал Крючков. Он быстро ощупывал деньги в кармане, вздыхал и делал попытки немного расслабиться.

Вот, ухватившись за поручень, неподалеку стоит очень красивая девушка. У нее очень красивые глаза. Такие задумчивые, зеленые глаза. Как все толкаются. Тесно здесь. Да еще эти сумки мешают. А так обязательно поинтересовался бы, о чем она думает, интересно.

На «Библиотеке имени Ленина» в вагон втиснулся странный субъект в солнцезащитных очках. Он распахнул газету с объявлениями о продаже подержанных автомобилей и погрузился в чтение. В тесном вагоне беспардонно развернутая газета выглядела вызывающе.

«Совсем опупел», — в смешанных чувствах недоумения, досады и любопытства подумал Крючков, когда лист слегка зацепил его подбородок. Крючков изучил несколько объявлений в газете и не нашел ничего интересного. «Очень странный тип», — окончательно убедился он; вытянул шею, чтобы снова увидеть прекрасную девушку. Лист газеты скользнул еще ниже и тут же забылся. «Интересно, на какой станции выйдет красавица? Если вместе со мной, тогда мне повезет», — загадал Павел. Так и вышло. Девушка покинула вагон на станции «Парк культуры». Крючков мечтательно проводил девушку взглядом, когда она, резво переступая стройными ножками, понеслась к эскалатору. До назначенной встречи оставалось десять минут. Офис центра «Стар Стаф» располагался в минуте ходьбы. Время не поджимало. Павел решил приберечь силы и не спешить.