Тело больше не подчинялось мне. Я просто знала, что должна выполнять его приказы. Обязана. Так сказал альфа! Рухнув на ковер, я ощутила ворсинки высокого ковра. Хотелось сосредоточиться на этом, но не выходило. Легкие сводило от боли, внутренности скрутило.

— Ты не будешь кричать, станешь выполнять все, что я скажу. И больше никогда не попробуешь сбежать из этого дома! Ясно? — каждое слово разбивало сердце, словно ударом молотка. И тем не менее я не могла ослушаться. Не могла противиться странному влиянию. Он смотрел на меня сверху вниз, как хозяин на верную рабыню.

Алекс знал, что как бы сильно я ни ненавидела его, как бы ни презирала, как бы ни мечтала испустить его дух… Не могла поступить иначе. И от этого на его губах играла косая довольная ухмылка.

— Ясно, — отрешенно пробормотала себе под нос, находясь в каком-то подобии комы.

— Отлично, — благосклонно кинул он, делая финальный шаг вперед. Теперь его выпирающая ширинка была прямо на уровне моего лица. — Раздень меня. Делай это нежно. Так, как никогда и никого.

Кроуфорд не стал упоминать имя Питера, но я видела, что даже от мысли о нем он зверел, как его кровь закипала в жилах.

— Приступай! — рявкнул он, и концентрация внушения в моем теле увеличилась втрое.

Мои пальцы потянулись вперед, сами коснулись ремня с огромной железной пряжкой с изображением волка. Я зажмурилась, чтобы не видеть происходящего, но слышала, как щелкнула пряжка, затем звякнула молния и зашуршали брюки.

Из горла мужчины вырвался странный, гортанный звук, похожий на шипящее рокотание. Как вдруг он замер, недовольно заревев:

— Не смей закрывать глаза! — приподняв мой подбородок, Алекс внимательно заглянул в глаза, пытаясь убедиться, что достаточно сильно влияет на меня. Кивнув своим мыслям, он хрипло пробормотал: — Продолжай.

Прямо напротив меня были мужские черные боксеры. Обычные, ничем не примечательные. Но почему-то они вызывали дикое презрение, раздражение и желание отвернуться. Половой орган мужчины был настолько возбужден, что слишком сильно оттягивал белье. Казалось, оно трещало по швам.

Моя рука замерла в полуметре от мужского бедра. Я пыталась побороть внушение, справиться с давлением. Нужно быть сильной, устойчивой и настырной. Только тогда получится спастись! Но ничего не выходило. Команды лежали во мне, как истина. Нечто жизненно необходимое.

— Поторопись, Руби! — раздражительно отчеканил Алекс.

Это был словно щелчок. Бах! И моя рука легла прямо на пах Кроуфорда. Я могла прочувствовать его длину, напряженность. То, как от дикого желания орган мужчины вздрагивал и пульсировал. То, как ноги Алекса нервно дергались вперед, желания поскорее перейти к самому главному.

Но я не хотела этого. Мне было плохо. Физически, морально. Я знала, что, если между нами что-то произойдет, просто перестану уважать себя. Перестану быть той самой Руби Воттер, которой знала меня семья. Стану призраком, отголоском прошлого. Он сломает меня, раздавит, уничтожит…

— Прошу тебя, остановись сейчас, — молила я, готовая в тот момент на все, что угодно.

— Молчи и делай то, зачем ты прибыла в этот дом, — холодно и черство приказал он, и последняя надежда на спасение рухнула. Сил сопротивляться больше не было. Аура Алекса была слишком сильной, энергетика разрушающей, а давление походило на пистолет, направленный прямо в сердце.

Сжав обеими ладонями резинку, я потянула ее вниз. Спустила курок.

Глухо выдохнув, Кроуфорд поморщился, сделав безумно глубокий вдох. Нервно облизав губы, мужчина сбивчиво прошептал:

— А теперь сделай мне минет.

Слова звучали как выстрел, парализующий сознание. Настолько сильно, что принуждения волков всего мира не заставило бы меня отмереть.

— Что застыла? Немедленно! — рявкнул он, делая шаг вперед. Эрегированный, красный и тяжелый от возбуждения член ударил меня по губам, и Кроуфорд прогнулся, грязно выругавшись. Его словно ударило мощным разрядом электричества, потому что верх живота, который мне удалось увидеть, покрылся мурашками.

— Я… — от стыда мои щеки покрылись румянцем, а тело стало мокрым, будто я попала под дождь. Мне казалось, что ничего более зазорного со мной не произойдет. Но вот наступил момент, когда я мечтала умереть или растаять, словно снежинка в теплой ладони. — Я не знаю, о чем ты говоришь. Догадываюсь, но не уверена…

Алекс знал, что я под внушением и не могу врать. Мое сознание было крепко сжато в его мощном кулаке. Именно поэтому добрых полминуты он смотрел на меня в полном недоумении, словно пытался расслышать сказанное, прокрутить в голове, осознать. Медленно его брови поднимались все выше и выше, а рот распахивался в изумлении.

Что же, мне удалось удивить этот кусок металла. Почему-то это совершенно не радовало…

— Но, ты ведь не… — заплетаясь, он вдруг закашлялся и сам себя перебил. Алекс заметался по сторонам, будто что-то разыскивая, а затем вдруг сконцентрировал взгляд на громадной золотой вазе. — То, что нужно! Это тебе поможет…

Забыв обо мне на минуту, альфа в мгновение ока пересек комнату, откинул крышку и засунул руку в чан с шуршавшими бумажками. Он действовал нервно и быстро, словно спешил и был в нетерпении.

«Сладости!» — догадалась я.

Мне удалось заметить, как он вытянул палочку, похожую на соску с длинным наконечником, а затем мужчина оказался у меня перед глазами. Он сидел напротив, разворачивая леденец.

— Вот, — вытянув руку вперед, Кроуфорд приложил к губам круглую часть сладости, очертив ею контур. Надавив слегка вперед, он заставил леденец проскользнуть внутрь и удариться о зубы. Зрачки мужчины расширились, губы пересохли, а кадык нервно дергался, когда он торопливо выдохнул: — Оближи его. Сделай влажным.

Я вытянула руку вперед, чтобы перехватить конфету, но мужчина насупился, давая понять, что не разрешает. Сделав вдох и непроизвольно распахнув губы, я осторожно высунула язык, медленно пройдясь по шершавой поверхности. Сладость тут же разлилась по губам, попала в желудок и «подарила» нервный спазм.

— Молодец, — кивнул он, пытаясь выровнять сбивчивое дыхание. Нижняя часть одежды мужчины все еще отсутствовала, и я могла видеть, как при каждом моем контакте с карамелью его член нервно дергается, а венки на нем распухают все сильнее и сильнее. — Больше слюны. Он должен быть очень влажным.

Увидев, как я выполнила сказанное, Кроуфорд прикрыл глаза и глухо зарычал, нетерпеливо ерзая бедрами вперед.

— Теперь посасывай его, словно соску. Но не кусай и не касайся зубами. Будь нежной, — не своим голосом простонал он, глухо выдохнув, когда круглая поверхность леденца скользнула внутрь рта. Капелька сладкой слюны осталась на моих губах, и Кроуфорд не сводил с нее глаз. Гипнотизировал, прежде чем внезапно нагнуться вперед. Я дернулась, не желая такого близкого контакта. Его глаза буквально нырнули мне в душу, пройдясь по ней когтями. Тело знакомо покрылось мурашками и ощетинилось. — Расслабься, Руби.