Первыми шагами на этом пути могли бы стать возобновление парламентского расследования государственного переворота 21 сентября – 5 октября 1993 года и принятие Государственной Думой закона о политической реабилитации погибших защитников Конституции и Парламента, который бы признал за ними статус защитников Законности, Конституции и Отечества и квалифицировал действия по защите Конституции и законных органов власти как неотъемлемое право и обязанность российских граждан.

Совершение этих актов является нравственным долгом депутатов нынешнего российского парламента, фактически стоящего на крови жертв октября 93-го и основывающего свою «легитимность» на сговоре с их палачами.

В противном случае – даже если Россия не погибнет в тисках системного кризиса – ее новая государственность, криминальная в своей основе, будет строиться десятилетиями на страданиях и крови миллионов новых жертв. И лик «нового русского Левиафана» заставит содрогнуться тех, кто ныне счастливо пирует на тлеющих и кровоточащих обломках нашей великой страны. (Частично опубликовано в «Правде России» (25(71) от 3 октября 1996 г.) и «Думе» (22(124) за 1996 г.)

И.И. Андронов,

народный депутат Российской Федерации, председатель Комитета по международным делам Верховного Совета Российской Федерации

Говоря об участии Запада в октябрьских событиях, мне хотелось бы избежать политических обобщений и остановиться на фактах, частично известных, но в значительной степени до сих пор не раскрытых. Большинства же фактов, касающихся того, что произошло в октябре 1993 года мы с вами просто не знаем. К тому же, по профессии я журналист, профессиональный репортер, поэтому я привык говорить о том, что видел или слышал сам.

Остались некоторые документы, очень небольшие, отражающие в какой-то степени то, что происходило в области международной политики, международных дел в октябрьские дни. Через несколько месяцев после расстрела Дома Советов вышла книжка канадского журналиста – она у нас издана на русском языке (Ройз, 1994), – и я впервые прочел там некоторые любопытные документы. Он их называет «протоколами секретных совещаний в Кремле». Человек этот был действительно вхож в кремлевские кулуары и, видимо, получил доступ к некоторым документам. Вот, например, один такой протокол заседания в Кремле:

«Протокол заседания. Москва. Кремль. Администрация Президента России. 25 сентября 1993 года (это осада Белого Дома – И.А.)

Участвуют: С.Н. Красавченко, Г.Э. Бурбулис, Э.А. Паин, М.А.Федотов, Э.Д. Днепров, Л.Б. Смирнягин, А.Я. Лившиц, С.А. Ковалев, А.А. Собянин, А.Н. Кричевский, И.Б. Шамшев».

Дальше: «Предложения в адрес Администрации Президента: Незамедлительно проверить факт пользования факсимильной международной связью, осуществляемой из Белого Дома бывшим депутатом Андроновым и используемой для связи с парламентами зарубежных государств. Проверить его контакты в Минсвязи и в Главкосмосе».

Есть также опубликованные заявления бывших руководителей российских спецслужб о том, что они, якобы, отслеживали контакты между Белым Домом и посольством Соединенных Штатов во время осады и накануне штурма. Многим из вас, возможно, не очень известно, что такие контакты были, и довольно интенсивные.

Вот первый контакт.

22 сентября, на следующий день после переворота, ко мне пришли трое американцев. Я был в это время заместителем председателя Комитета по международным делам.

Председатель комитета бежал. Он перешел, как очень многие другие депутаты Верховного Совета, на сторону Ельцина. Он коренной москвич, но получил шикарнейшую квартиру в Крылатском, всякие другие блага, и напоследок ему дали должность посла Российской Федерации в Мексике. И он ушел туда, интеллигент, демократ. После него, на X Съезде, я был избран председателем этого комитета: по сути предсмертный съезд и должность «камикадзе».

Что же делали мы, немногие оставшиеся депутаты Комитета по международным

Напрасно пекутся, что я использовал факсимильную связь Белого Дома – ее просто не было. Было отключено все – телефоны, факсы, любая другая связь. Даже по радиотелефонам (их было, по-моему, два-три – у Р.И.Хасбулатова и А.В.Руцкого, и когда возникало что-то экстренное, можно было прийти туда и попытаться выйти на связь) моментально начиналась «глушилка». Глушить начинали через пять-шесть секунд. Единственно когда они не глушили, это если ты говорил с кем-то по-английски. В это время в зоне осады Белого Дома это был самый разрешенный язык. Я этим пользовался.

Так вот, 22 сентября ко мне явились трое американцев: два высокопоставленных работника американского посольства и высший чиновник, прилетевший прямо из Вашингтона, чиновник из Национального совета разведывательных служб Соединенных Штатов Марк Злотник. Возможно, судя по фамилии, когда-то его родители приехали в США отсюда, но по-русски он не говорил ни одного слова. Это был типичный американец, дипломат, разведчик. У него были ко мне очень интересные вопросы: «Как долго вы надеетесь продержаться? Какая численность охраны Белого Дома? Сколько у вас оружия?» Этот человек сидел и в лицо задавал мне эти вопросы. Я ему сказал, что я просто не знаю, я действительно не знал этих цифр. «Но если бы я и знал, то я, мистер Злотник, конечно же, Вам этого не сказал. Но раз Вы представляете такие высшие круги дипломатии и разведки Соединенных Штатов, и если Вас прислали специально из Вашингтона и Вы пришли сюда в сопровождении двух высокопоставленных американских дипломатов, то почему бы Вам не поговорить вместо меня с более ответственным человеком, который может быть Вам ответит на Ваши вопросы, и может быть что-то захочет передать Вашему начальству в Вашингтон. Почему бы Вам не поговорить с Русланом Хасбулатовым, Председателем Верховного Совета. Вы хотели бы?» Он сказал: «Да!»

Я соединился с секретариатом Хасбулатова, и через 10 минут была назначена встреча. Тем временем дипломаты заметались, позвонили в американское посольство. И поступило распоряжение мистера Т. Пикеринга – посла Соединенных Штатов в Москве, и нынешнего и тогдашнего: Злотнику ни в коем случае не встречаться с Хасбулатовым, а выполнять только то, зачем он пришел.

Американцы извинились, расшаркались, отменили встречу и пошли по другим кабинетам. Злотник называл, я не буду перечислять сейчас фамилии тех, кого он пошел еще опрашивать. Возможно, он получил там отпор – это мне не известно. Но ВОТ чем конкретно интересовались американцы, я имею в виду официальные власти, в самом начале событий.

Мы знаем, кроме того, что через два дня после штурма Белого Дома (это просочилось в печать) заместитель Государственного секретаря Соединенных Штатов Строуб Тэлботт, ближайший друг президента Клинтона, информировал на закрытых заседаниях избранный круг конгрессменов и сенаторов о том, что произошло в Москве. И там он сказал, что не только накануне штурма, но и во время штурма каждый час осуществлялась связь между американским посольством в Москве, Вашингтоном и Кремлем. И со стороны американцев отсюда этим ведал сам Пикеринг и его помощники, а там был на проводе Тэлботт и, соответственно, в Кремле он не назвал кто, но кто-то, видимо, из ближайших помощников Ельцина. И они обсуждали не что-либо, не какие-то моральные ценности, о которых мы сейчас так много говорили – они обсуждали в деталях, как будет про водиться штурм.