Не то чтобы я чего-нибудь опасалась, но афишировать своих намерений не хотела. А по нашему внешнему виду их понял бы даже ребенок.

Сделать это оказалось совсем не трудно, потому что лес начинался в нескольких десятках метров от дома.

Когда мы уже входили в него, я спиной почувствовала на себе чей-то взгляд и обернулась.

На заднем крыльце покинутого нами дома сидела ненавистная мне кошка-мутант и глядела нам вслед своими круглыми желтыми глазами.

«Долго ли, коротко ли…» — говорится обычно в сказках, и это же я могу сказать о начале нашей экспедиции.

Время для меня летело незаметно, потому что ходить по лесу с Сергеем Анатольевичем было не менее интересно, чем по Эрмитажу в сопровождении хорошего искусствоведа.

Только теперь я понимала по-настоящему, как мне повезло.

Я не замечала и половины того, что ему бросалось в глаза, хотя всегда считалась наблюдательной даже среди своих коллег.

Сергей Анатольевич оказался настоящим следопытом и читал лес как книгу. Любая сломанная ветка и примятая травинка рассказывали ему свою историю, не говоря уже о том, что ни одна лесная тварь не могла укрыться от его взгляда.

Оставалось только удивляться, как этому не очень молодому и ведущему далеко не спортивный образ жизни человеку удавалось вышагивать километр за километром без малейших признаков усталости.

Часа через два пути мы сделали небольшой привал у лесного ручья, не напиться из которого было невозможно.

Мы в своих городах настолько привыкли к той «мертвой воде», что течет по нашим трубам, что почти не замечаем ее отвратительного хлорного привкуса и не менее тошнотворного запаха.

Сергей Анатольевич по этому поводу прочитал мне целую лекцию. Он считал водопровод одной из самых роковых ошибок человечества. По его словам, «построенный еще рабами Рима», он с самого начала своего существования проявил себя с самой коварной стороны, незаметно и систематически отравляя древних римлян.

— Именно благодаря водопроводу их средний возраст не превышал тридцати лет. И если вы думаете, что современный водопровод чем-то лучше римского, — с пылом заявил он, — то вы сильно ошибаетесь.

И не говорите мне об очистных сооружениях. Если бы люди были немного умнее, то запретили бы водопровод на веки вечные, вместе с ядерной бомбой и бактериологическим оружием. А его изобретателей объявили бы врагами человечества. Хотя человечество и не запомнило их имен. И невелика потеря…

Медленно, но уверенно мы приближались к местам обитания «оборотня». Я поняла это по тому, как переменился Сергей Анатольевич.

Он совершенно перестал сообщать мне о своих наблюдениях, хотя поначалу не упускал случая продемонстрировать свое превосходство.

Уже несколько раз он останавливался возле какой-нибудь сломанной ветки, подолгу ее рассматривал, после чего бормотал что-то себе под нос и шел дальше.

И чем дальше, тем тревожнее становилось выражение его лица.

Что-то не нравилось ему в лесу, и я не могла понять — что именно.

— Что происходит? — в конце концов спросила я его напрямик.

Сергей Анатольевич попытался отделаться шуткой, но я напомнила ему, что интересуюсь этим не из праздного любопытства, а как начальник экспедиции. И если его что-то волнует, то скрывать это от меня он попросту не имеет права.

Это напоминание произвело на него должное впечатление.

— Я не пытаюсь от вас что-то скрыть, но пока не совсем уверен…

— В чем? — настойчиво потребовала я ответа.

— Еще раз повторяю — я не уверен, но мне кажется, что… нас кто-то преследует.

— Почему вы так думаете?

— Может быть, вы не заметили, но мы уже были на этом месте, — немного смущаясь, ответил Сергей Анатольевич. — Я сделал это, чтобы проверить свои подозрения, — словно оправдываясь, добавил он.

— Нас преследует… зверь? — уточнила я, хотя уже догадывалась, что никакое животное не обеспокоило бы Сергея Анатольевича до такой степени.

— Нет, — уверенно сказал он, но тут же добавил: — Но и не человек.

После этих его слов тишина вокруг нас стала гнетущей.

Только теперь я обратила внимание, что давно уже не слышу птичьих голосов. Может быть, это было совпадением, но оно показалось мне зловещим.

— Вы хотите сказать…

— Не знаю.

Непосвященному такой диалог показался бы странным, но мы очень хорошо поняли друг друга — судя по всему, нас преследовало то самое существо, ради которого мы и предприняли эту экспедицию.

В этот самый момент совсем рядом с нами громко хрустнула ветка, и Сергей Анатольевич сорвал с плеча ружье.

По этому почти судорожному движению я поняла, насколько напряжены у него были нервы. Я задержала дыхание и старалась не производить ни звука.

— У вас есть оружие? — шепотом спросил Сергей Анатольевич.

Я утвердительно кивнула и расстегнула сумку. Через секунду у меня в руке был надежный пистолет крупного калибра, и я оглядывалась по сторонам, чтобы оценить нашу позицию на случай нападения.

Мы стояли посреди поляны, и непонятно было, хорошо это или плохо для нас. С одной стороны — мы были на виду, а с другой — никто не мог подкрасться к нам незаметно.

Противник у нас был необычный, и одному богу известно, как с ним нужно было себя вести.

Мои сомнения разрешил начавшийся дождь, который, набирая силу, застучал по листьям.

Мы поспешили спрятаться под деревом, встав спинами к стволу и лицами в ту сторону, откуда донесся испугавший нас звук.

Дождь становился все сильнее, и даже густая крона приютившего нас дерева была не в состоянии защитить от холодных потоков воды с небес.

Стало так темно, что уже в нескольких шагах практически ничего не было видно.

Совсем рядом сверкнула яркая молния, и в тот же миг прямо над головой загрохотал оглушительный раскат грома.

И не успел он затихнуть, как из темноты раздался протяжный нечеловеческий вопль. У меня по телу пробежала нервная дрожь.

— Господи, — прошептал Сергей Анатольевич и, кажется, перекрестился…

Дождь не прекращался до глубокой ночи. Как мы ни старались, ни на мне, ни на Сергее Анатольевиче не осталось ни одной сухой нитки.

Если бы не моя кожаная куртка, я наверняка подхватила бы воспаление легких.

Развести в таких условиях костер было невозможно, и вот тут-то и пригодился «НЗ» моего мудрого проводника.

Он не без удовольствия припоминал все мои возражения по этому поводу и отказывался уделить мне даже глоток спасительной жидкости, пока я не признала свою вину.