— Я доверяю Арделии. Она для меня словно доброе божество, сошедшее с небес. А Лилиана всегда был злобной и хитрой бестией. Но все и всегда видели в ней то, что им хотелось увидеть. Лицедействовать она всегда умела, и я даже подозреваю, кто ее этому успешно учил.

— Кто? — перебила я девушку, которая грустно рассмеялась.

— Это твоя будущая свекровь, если Арделия и Сатори не успеют все решить у Ингемары.

— Я уже совсем запуталась, кто есть кто, — устало потерла я виски и еще отпила вина.

— Вот скажи, кто ты? — внезапно спросила Райиса.

— Лиля, — не задумываясь, ответила я.

— Нет, ты Лилиана, дочь Арделии и Сатори, и являетесь вы виррами.

— Это как вампиры? — уточнила я, боясь, что Райиса не поймет этого слова. Хотя я как-то упустила из вида, что Арделия прекрасно понимала все мои выражения, словно зная, из какого мира меня вернули.

— Да, — подтвердила Райиса.

— А ты кто?

— А я ордони, а если быть точнее, вардана.

Что-то щелкнуло в моей голове, и я вспомнила ту странную подвеску на цепочке, которую до этого Райиса показывала мне.

— Ты сокол, оборотень, — ахнула я от удивления.

— Точно, — подтвердила Райиса.

— Так, а дальше? Жених мой кто и мать его?

— Жених твой — верховный даймон Герцог Элигос, и мать его — даймара, Правительница Бездны Эстелия.

— Ого, — присвистнула я.

— Ага, — подтвердила Райиса.

— Я им зачем?

— Вот этого я не знаю. Знаю только одно, что когда ты вошла в возраст своего созревания, Эстелия резко зачастила в наш мир, пытаясь договориться с Арделией насчет твоего брака с ее сыночком. Что там произошло, не знаю, Арделия это скрывает, но Лилиана…

— Давай все-таки я буду Лилианой, — перебила я ее.

— А как же? — округлила глаза Райиса.

— Пусть будет Федерикой. Федька, дурацкое имя, — пьяно хихикнула я, понимая, что вино все-таки ударило в голову.

— Ну, ладно, пусть будет Федерикой, — согласилась Райиса и продолжила:

— Так вот, Федерика самовольно покинула отчий дом, отправившись в Бездну к этой самой Эстелии. И ее не было несколько лет. Вернулась она совсем другой. Как мне сама Арделия рассказывала, она практически сразу после рождения начала понимать, что у нее вместо дочери подменыш, но надеялась вырастить, как собственного ребенка. И в то же время она не переставала искать тебя. Но все пошло не так.

— Да уж, — вздохнула я, — и чего я удивляюсь, если мне, как всегда везет.

— Почему везет? — удивилась Райиса.

— Потому что вечно влипаю во всякие неприятности. Вот жила себе, жила, никого не трогала и на тебе, новый мир, какие-то тайны. Ну да ладно, — махнула я рукой, едва не снеся со стола бокал, уже наполненный заботливой рукой Райисы.

— Да, ты все-таки, не Федерика. Она так не сможет, — хихикнула Райиса.

— Как так? — переспросила я, отпивая глоток вина.

— Ну, вот так, махать руками, как ты. У нее всегда было все четко выверено и в действиях, и жестах и уж, тем более что она никогда не села бы со мной за один стол, тем более, в помещении для слуг.

— А мы в помещении для слуг? Как интересно, — снова хихикнула я.

— Ага, — подтвердила Райиса.

— Она была аристократкой до кончиков своих клыков и никогда бы не снизошла до разговора с такой, как я.

— Это какой же? — удивилась я.

— Я изгой, — грустно вздохнула моя новая подруга.

— Как так? — нет, честное слово, у меня скоро сил не останется на удивления. Чем дальше, тем хуже. — Расскажи, откуда такая ненависть к Федьке?

— Расскажу, куда уже деваться. Пусть даже и ты от меня отвернешься, но я все равно буду помогать тебе, потому что так попросила Арделия. А для нее я готова отдать собственную жизнь, если она понадобится.

— А можно не так патетично? — поморщилась я.

— Можно, — усмехнулась Райиса.

— Так, ты не тяни, рассказывай, — я с нетерпением поерзала на стуле, при этом опять отпивая вино. Кажется, я так быстро напьюсь. «Ну и пусть», махнула мысленно я рукой. И так много чего произошло. И, кажется, именно из-за этого вина я стала вести себя как-то иначе. Пропала вся настороженность и сдержанность, присущая взрослой девушки двадцать первого столетия. Я снова почувствовала себя непоседливым подростком и мне это понравилось.

9. Лиля

— Ладно, все равно рано или поздно узнаешь. Кто-нибудь обязательно донесет.

— Вот именно, раз все равно донесут, так рассказывай.

— Как ты уже знаешь, я оборотень из клана Соколов, как ты нас назвала. Но я изгой, лишенный почти полностью всей своей силы. Я даже не могу больше обращаться в свободную птицу вардана.

— Почему?

— Да все потому что, в мою жизнь вмешалась одна очень наглая и целеустремленная особа.

— Федька что ли?

— Она сама, — подтвердила Райиса и продолжила, — у меня был когда-то родной и любимый старший брат.

— А почему был? Он что, умер? — я сочувственно дотронулась до руки девушки.

— Нет, — резко отрезала мою попытку посочувствовать Райиса, и отдернула руку. — Брат не умер, он все так же живет и является главой клана. Это я для него умерла.

— Как? — еще больше удивилась я. Райиса горестно вздохнула: — Давно, несколько лет назад мы жили счастливо. Брат успешно управлялся с делами клана, а я была у него в самых верных помощницах. Хотя он часто шутил, что я засиделась и мне уже пора обзавестись своей семьей. Ко мне неоднократно сватались, но мое сердце было свободно, и я даже не помышляла о другой жизни. Может быть, это было мое упущение, что я настолько растворилась в нуждах брата, что забыла про собственные, но мне было все равно. Я знала, что рано или поздно встречу свою пару, свою половину и тогда с чистой совестью смогу оставить брата. Но именно тогда это было мне не нужно. Хотя, теперь я понимаю, что если бы тогда я не жила с братом, моя жизнь сложилась совершенно другим образом.

— Так что же все-таки произошло? Я поняла, что жили вы тихо и мирно, занимаясь обыденными делами. А откуда тогда взялась Федька? Чем она виновата?

— Тем, что одним поздним вечером появилась в нашей размеренно жизни и попросила убежища.

— О как! А что с ней случилось? — я нетерпеливо подпрыгнула на стуле, едва не опрокинув на себя стол.

— Это был самый обычный вечер, когда мы с братом уже отдыхали, собираясь отойти ко сну. Ведь мы являемся дневными существами, в отличие от вирров и обожаем солнце.

— О, кстати, — вспомнила я, — а меня