– Да, мы провели тщательную проверку обоих. Джавгар, занимаясь коммерческой деятельностью, покупал у Хилькевича слайды, сделанные со спутника, для частного картографического общества ИЧП «Меркатор-Плюс», и снимки эти представляли ценность лишь для гражданской картографии.

Короче, понял Марк, слайды не содержали в себе ничего, что могло бы нанести урон обороноспособности и экономике Российской Федерации. Деятельность Джавгара можно было отнести к коммерческому шпионажу. К тому же, кроме картографических организаций, существуют земельные фонды, сельскохозяйственные институты и прочие организации, работающие на благо Родины и остро нуждающиеся в таких снимках.

Однако еще раз проверить деятельность Джавгара на этом поле не мешало, и это стало для Марка одной из легенд его появления на берегах Каспия.

Другое прикрытие, о котором в свое время не спешил рассказать полковник Мещеряков, – личные счеты. Следователь ОВД Южного Рашидов кому угодно сможет подтвердить, что Марк был в Дагестане летом прошлого года. И добавить, что единственный напарник Марка на тот момент – бывший командир группы морских диверсантов, также находившийся в приятельских отношениях с капитаном первого ранга Бондаревым. И все это играло на руку агенту ГРУ, хотя было довольно рискованно.

* * *

Марковцев поймал такси и доехал на нем до аэропорта. Работник пограничной службы внимательно вгляделся в его лицо, затем перевел взгляд на фотографию в паспорте. Несколько секунд, за которые наметанный взгляд пограничника сличал фото с оригиналом, и Сергей получил документ обратно. Иначе и быть не должно, подумал он, сбрасывая внутреннее напряжение и представляя ручной багаж на досмотр. Пройдя металлодетектор, забрал сумку и подошел к широкому окну, выходящему на летное поле. Рядом встала женщина лет тридцати, и Сергей, легко завязывая знакомства, повел с ней непринужденный разговор.

Дагестан, пос. Южный,

22 июня, суббота

Первая мысль, мелькнувшая в сознании Усмана Рашидова при виде давнего знакомого, была почти комичной: «Вот оно, хроническое несчастье». Совершенно обескураженный, следователь местного ОВД шел за своим поздним гостем. Непроизвольно жестикулируя, он бормотал что-то нечленораздельное, словно производил осмотр места происшествия. Хотя в некоторых случаях осмотр производится лишь по факту возбужденного уголовного дела, Рашидов по этому поводу не беспокоился: вот впереди него шагает настоящий возбудитель уголовных дел. Одет этот «гигантский вирус» с иголочки – в темно-серые модные брюки, стильную клетчатую рубашку с короткими рукавами и навыпуск, в руках дорожная сумка баксов за двести, туфли тоже потянут на двести.

– Не хотел тебя беспокоить днем, – обернулся Марковцев, взойдя на крыльцо приземистого, с покатой крышей дома, и снял очки с темными стеклами. – Все-таки ты работаешь, человек занятой.

– Ну да, – согласился Усман, чересчур резко открывая летнюю дверь, обтянутую сеткой от комаров, – ты решил лишить меня покоя вечером. На ночь, кагытся, – прогнусавил он любимое «как говорится». И добавил: – Ты где остановился?

– Вчера переночевал в махачкалинском клоповнике. А неделю назад шиковал в своем роскошном доме на Эгейском море, – со вздохом вспомнил Марковцев свою сгоревшую мечту. – Денег у меня хватает, на твоего земляка Шамиля я отработал честно. Хотя он не успел рассчитаться со мной полностью.

«Где он сегодня решил остановиться, спрашивать бесполезно», – догадался Рашидов.

А Марк буквально огорошил его:

– Иисус сказал: «Если войдете в дом, оставайтесь в нем, доколе не выйдете с того места. И если кто не примет вас...»

– Ну? – похолодел хозяин, ожидая страшного для себя продолжения, словно гость зачитывал ему приговор.

– Дальше, Усман, тебе знать не положено. Где твоя половина? – спросил Сергей, останавливаясь в длинном и узком коридоре частного дома.

– К соседке пошла, – простодушно ответил Усман.

– Я про мужскую половину спрашиваю.

Рашидов долго соображал и даже в какой-то момент надумал обидеться. Наконец смекнул, что гость говорит о мужской половине дома. Но ответил неосторожно:

– Проходи на кухню.

Марковцев рассмеялся в нос, похлопывая дагестанца по плечу.

– Вижу, ты так обрадовался, что даже потерял голову. Но ты прав, – чуть нараспев произнес Сергей, – поговорим на кухне. Вчера я распробовал местный коньяк и прихватил с собой пару бутылочек «Кизилюрта». Пил? – поинтересовался он.

– Пил. Кажется.

Гость прошел в конец длинного коридора, заставленного ящиками. На стенах висели тазы, какое-то тряпье, там же нашел себе место велосипед, крепившийся на крючьях. На полках, заваленных всевозможным барахлом – чайниками, кастрюлями, казанами и прочей домашней утварью, – места не было даже ржавому гвоздю. У Марка сложилось впечатление, что он попал в дом армянина-старьевщика.

Летом прошлого года он не заходил в дом следователя ОВД, разговор проходил в уютной беседке, увитой виноградом. Но и во дворе чувствовалась прижимистая рука хозяина. Он тащил все, что попадало ему в руки. Вдоль забора высились кучи битого кирпича, местами обгоревшего, взятого с каких-то руин, штабеля шифера и досок, ряды бочек. Что творится в сараях, можно догадаться и не заглядывая в них.

– Усман, я объявление в газету давал: «Избавлю от жадности. Дорого». Не читал?

– Нет. – Сам того не подозревая, Усман уже проходил в деле, которое неожиданно свалилось на Марковцева, как агент Марка под оперативным псевдонимом «Помощник».

Первый тост за хозяина дома – это правило. «Помощник» молчаливо наклонил голову и опрокинул в рот рюмку действительно отличного дагестанского коньяка.

– Что привело тебя в наши края, Синдбад? – с интонациями беззубого аксакала пошутил чуть захмелевший следователь. – Ищешь приключений?

– Дела государевы, – ответил Сергей. – Слышал что-нибудь о смерти капитана Бондарева?

– Слышал, конечно, – ответил Рашидов. Смерть начальника разведки флотилии всколыхнула все побережье дагестанского Каспия и ослабевшей волной прокатилась по горной части республики.

Каперанг носил русскую фамилию, однако в ней звучал и местный колорит. Бондарь – уважаемая на Каспийском побережье профессия, канувшая, правда, в Лету. Даже в Южном есть Бондарная улица, в Баку – Бондарный переулок. Жизнь в этом краю, где идет промысел рыбы, сбор урожая винограда, немыслима без бочек. А нефть?

– Почему ты заинтересовался этим делом, Сережа? – Хозяин называл гостя не то что ласково, а намеревался по простоте кавказской и как бы дружественным расположением против всей логики выгнать его вон поскорее.

– Усман, с тобой я могу говорить честно, – начал отрабатывать легенду гость. – Если бы не обстоятельства, я бы проходил службу в экипаже. Неважно, здесь, на Каспии, или на Балтике. С Бондаревым меня связывают двадцать лет дружбы. Спроси, откуда я приехал?