Элисон стала образцовой маминой дочкой, ее звезда взошла, когда моя стремительно катилась вниз. А как она следует теории «жизненных ритмов»! Спит до самозабвения, не вылезает с курортов и при этом умудряется находить время для детей. Как оказалось, мама вовсе не хотела, чтоб мы работали по специальности, ей всего-то и нужно было, чтоб все мы повыскакивали за богатеев, которые и станут за нас вкалывать. Жаль, я не доперла до этого раньше, не пришлось бы столько мучиться.

Впрочем, сегодня, уж не знаю почему, мамочка оперативно управилась с подковырками и мы мило поболтали о семейных делах. Ей не нравится нынешний друг Дженни, я тоже его не одобряю, так что тема вполне безопасна. Мой непредсказуемый дядя Ричард (мамин старший брат) неделю назад продал с убытком свою хибару на Мальте — еще одна безобидная тема, поскольку мы обе приходим в совершенно непристойный восторг от любых злоключений дяди Ричарда. Кроме того, мама поведала о планах расширить в следующем году йоговый бизнес — хочет нанять второго инструктора. А что? Прекрасная мысль, хотя бы начнет чаще выезжать на свои курорты и, может быть, — повторяю, может быть, — выберется к нам, познакомится с внуком. Смешно, но, несмотря на всю ее сдвинутость на семье, маме и в голову не пришло приехать, пожить со мной недельку-другую, пока я на постельном режиме. Говорит, что не может бросить школу. Вот вам отличный пример того, как работа перебегает дорожку семье! (Но сказала ли я это в трубку? Нет, разумеется, нет. «Вы пока ладите, — шепнул мне на ухо голос послушной дочери. — Не стоит раскачивать лодку. Скажешь в другой раз». Как бы не так. Духу не хватит.)

13.30

Съела сэндвич с ветчиной, чипсы и банан, которые час назад оставил Том, и вот уже двадцать минут с надеждой поджидаю Брианну. Но похоже…

14.45

Слава богу, Брианна объявилась — как раз когда я была готова совершить харакири от голода и скуки. А Брианна, оказывается, не так проста. Сегодня она притащила из кулинарии целое блюдо лапши с сахарным горошком, а из немецкого гастронома за углом — кекс, пакет марципанных шариков и коробку изумительного печенья (бисквит тонкий, чуть маслянистый и хрустящий, с кусочками белого, темного и молочного шоколада).

И как повелось, в расплату за гастрономическую щедрость — тридцать пять минут рассусоливаний на тему Женатого мужчины. Дело приобретает все более дурной оборот. У Женатого мужчины (ЖМ) и Замужней женщины (ЗЖ) двое детей, и ЗЖ только что объявила ЖМ, что беременна третьим. Брианна считает это хитрым ходом со стороны жены. «Забудь про жену, — подумала я про себя. — Может статься, хитрит как раз ЖМ…» Разумеется, парню пришлось объяснять, каким образом женщина, до которой ему «противно дотрагиваться», забеременела. Брианне он заявил, что все произошло случайно и довольно давно, несколько месяцев назад, когда его тесть свалился с сердечным приступом. Так, так… Доводилось ли нам прежде слышать о сердечном приступе папы ЗЖ? А об ее неутешном горе и, как следствие, острой потребности в сексе? Нет, не доводилось. Но Брианне до лампочки. Проглотила все как есть — с наживкой, удочкой, крючком и грузилом. Парень-то, надо признать, не промах, знает свое дело: отыскал единственную женщину во всем Нью-Йорке, которая еще не слыхала этой песни, и пудрит бедняжке мозги на всю катушку. К несчастью, чем ближе мы сходимся с Брианной, тем больше нескромных подробностей она на меня вываливает. А потому теперь мне известно, что:

• он обожает, когда она напяливает алое бархатное бюстье, черный пояс и чулки в сеточку («Моя жена всегда так стесняется…»);

• его любимая забава: она одевается как шлюха (ну вы понимаете, как шлюха, которая носит красное бархатное бюстье), а он, проезжая мимо, будто бы «снимает» ее;

• она в общем-то не против и дальше ублажать его вышеозначенным способом, однако у нее имеются серьезные опасения («Кью, меня же могут арестовать!»);

• жена постоянно издевается над его дряблым телом и растущим брюшком, а Брианна дает ему почувствовать себя Настоящим мужчиной (ха!).

Брианна излагает, а я знай себе заглатываю лапшу и с деланным интересом внимаю ее россказням. Хотя кому я вру — история ее сексуальной жизни к этому времени уже занимает меня не на шутку. Мое-то алое бархатное бюстье давным-давно затерялось в глубинах ящика с носками, а наше с Томом воображение не идет дальше домика где-нибудь в пригороде, с тремя спальнями, приличным садиком и плитой «Викинг».

Короче, вы поняли — когда Брианна отправилась назад в контору, я проводила ее чуть не с сожалением. Она, может, не семи пядей во лбу, но не в пример занимательней четырех стен нашей желтенькой гостиной.

Среда, 9.00

Мне этого не вынести, ни за что не вынести! В шесть утра я проснулась от звука захлопнувшейся двери — Том ушел на работу, — и тихая паника начала овладевать мной. Страх тошнотой подступил к горлу, я едва не задохнулась. Еще один день — здесь, в полном одиночестве, потом еще один день, и еще, еще, и так дальше, дальше, все три месяца (тринадцать недель, девяносто один день, две тысячи сто восемьдесят четыре часа, сто тридцать одна тысяча сорок минут…).

Я пропущу целое время года. Сейчас февраль, стало быть, вся весна пройдет без меня. Здешняя весна не бог весть что, с английской не сравнить (в Оксфорде теперь нарциссы вылезли, ватаги лиловых и желтых крокусов толпятся вокруг деревьев в Тринити-парке), и все равно жаль упустить время пробуждения и обновления, первый теплый денек, первый проблеск свежей зелени из-под пожухлой травы.

Мне одиноко. Скучно. Страшно. Есть хочется.

10.00

Буду учиться вязать. Набрала в поисковой строке Интернета слово «шерсть» и отыскала один манхэттенский магазинчик, у которого есть собственный сайт. Заказала пять клубков чего-то светло-голубого под названием «детский кашемирчик». Подумав, заказала две пары бамбуковых спиц и книжку «Вязание для начинающих». И под конец еще стильную корзинку для вязанья в розовую и темно-серую полоску и такой же футляр для спиц. Все очень, очень в духе 50-х.

10.30

Кому я вешаю лапшу на уши? Не стану я учиться вязать. Я и шить-то не умею — еще в школе отказалась заниматься шитьем, решила (шесть лет мне было), что это отживающее искусство мне ни к чему, и на уроках домоводства старательно постигала науку бескровного протыкания булавками кожи на пальцах. Так что иглотерапевт из меня, может, вышел бы недурственный, но связать пару пинеток для нашего малыша мне точно не по силам. Да и на кой черт сдались эти пинетки? Куплю в «Гэп» десяток пар белых хлопковых носочков — и все дела.

Чем бы мне заняться — чем заняться — чем заняться?..

11.15

Я намерена расширить свои познания в области черно-белого кино. Составлю список великих творений кинематографа, которые давно хотела посмотреть, и начну методично изучать жанр за жанром: немое кино, боевики, психологические детективы, зарубежные фильмы, документальные. Буду делать заметки, чтоб потом не забыть — про что фильм, кто играл, кто снимал, кто за что взял «Оскара». К тому времени, как мой малыш появится на свет, я стану ходячей киноэнциклопедией, экспертом, одной из тех, кто мчится в скромный кинотеатрик на окраине, чтоб насладиться вновь обретенной кинолентой довоенных русских документалистов. На приемах буду как бы невзначай упоминать «моего любимого» японского режиссера и со знанием дела вести умные разговоры о «кинематографии». И отмечу наконец галочкой пункт «Стать интересным собеседником» в «Списке дел, которые каждая современная женщина обязана выполнить до тридцати».