дело и не пошло бы, но одна из профессиональных манекенщиц, чьи снимки планировались в ближайший номер, неожиданно заболела. Слегка запаниковав, поскольку срочно требовалась замена, хозяйка «Эль» позвонила своей приятельнице Мари де ля Виллюше, дабы поинтересоваться, кто эта незнакомая ей и совершенно очаровательная модель. Кончилось тем, что мадам Виллюше дала ей телефон Тоти. Элен Гордон-Ла-зарефф, не откладывая дело в долгий ящик, набрала номер мадам Бардо, дабы узнать, свободна ли ее дочь в ближайшее время.

На этот раз Тоти начали одолевать сомнения. Одно дело — выручить старую приятельницу, друга семьи. И совсем иное — позволить юной девушке из приличной парижской семьи ввязаться в такое сомнительное дело, как профессиональный показ мод. Разумеется, как только Брижит стало обо всем известно, она тотчас принялась умолять мать, чтобы та разрешила ей сняться для «Эль», и, видя решимость дочери, Тоти сдалась. Правда она поставила одно условие — имя Брижит не должно фигурировать в подписях к снимкам.

За ее профиль и силуэт, появившиеся на обложке майского номера 1949 года, «Эль» заплатил Брижит 50 тысяч старых франков (около 50 фунтов). Верная данному обещанию, мадам Гордон-Лазарефф вместо полного имени манекенщицы поставила буквы Б. Б.

Для девочки, которой еще не исполнилось и пятнадцати, увидеть себя на обложке одного из самых престижных журналов мод Франции равносильно головокружительному приключению. Как-то раз днем, в городском автобусе, Брижит заметила, что сидящая напротив нее женщина держит в руках номер с ее портретом. Женщина не узнала в ней красавицу с обложки, и Брижит поймала себя на том, что злится. Чтобы как-то отыграться, Брижит привела к себе домой веселую компанию подружек по Аттемару. По пути она останавливалась у каждого газетного киоска и, тыча пальцем в заветный журнал, с гордостью объявляла, что это она.

Но и на этом можно было поставить точку, не случись так, что актеру Даниэлю Желену и его жене, актрисе Даниэль Делорм, срочно потребовалась няня. Они сдавали одну комнату в своей квартире в доме № 44 по авеню Ваграм, что неподалеку от Триумфальной арки, красивому темноволосому юноше, что поставил себе целью непременно сделать карьеру в кино. То был начинающий сценарист, и единственным местом, где он мог работать в тиши и спокойствии, был туалет. Там он и запирался, чтобы писать сценарии. Обычно хозяева не обременяли его просьбами посидеть с их маленьким сынишкой Ксавье, но поскольку им то и дело приходилось отлучаться из дома, а ребенка без присмотра оставлять было нельзя, Вадим согласился.

И вот однажды, когда в отсутствие родителей он «пас» сынишку Желена, ему на глаза попался пресловутый номер журнала «Эль». Девушка на обложке заставила его ахнуть.

На следующий день, когда Вадим отправился в студию, где он работал помощником режиссера Марка Аллегре, он прихватил с собой журнал. Воспользовавшись именем Аллегре, он сумел выудить у сотрудников редакции «Эль» имя девушки и ее домашний адрес, и вскоре на Тоти свалилась новость, что Аллегре желает предоставить ее дочери шанс пройти кинопробу, о чем он и извещал мадам Бардо в своем письме.

До этого самого момента, хотя Брижит ничего не имела против работы манекенщицы, она все еще надеялась танцевать в балете. Новое предложение звучало еще заманчивее.

Тем не менее Тоти настороженно отнеслась к такой вульгарной вещи, как кино. Более того, неуклюжая девчушка, в очках, с пластинкой во рту и экземой на локтях, с каждым днем превращалась в хорошенькую, грациозную женщину с красивой фигурой. Тоти было нетрудно представить себе, какие коварные соблазны ожидали юную девушку в шоу-бизнесе. Брижит лишь в 16 лет было позволено выходить по вечерам из дому без провожатых. И то, этим правом она могла воспользоваться лишь раз в месяц, при условии, что домой она вернется до полуночи.

Склонный к излишней предосторожности, Пилу еще в большей степени, чем его супруга, мучился сомнениями относительно приличия данного предложения. «Я не потерплю, — топнул он ногой, — в моей семье цыган».

Но Брижит ужасно хотелось попробовать силы. Когда же ей стало ясно, что родители категорически против, она собралась с духом и ввела в бой «тяжелую артиллерию».

Ей удалось перетянуть на свою сторону Мами, а та, в свою очередь, заручилась поддержкой Бума. Таким образом, Бум убедил Тоти, что если та позволит Брижит встретиться с режиссером и выяснить перспективы своей работы в кино, в этом не будет ровным счетом ничего страшного. Вот так, благодаря его уговорам, его дочь согласилась позволить своей дочери встретиться с режиссером Марком Аллегре.

В квартире Аллегре, на седьмом этаже дома по улице Лорда Байрона, что в паре кварталов от квартиры Желена, была назначена встреча, на которую Брижит прибыла в сопровождении матери.

Дверь открыл ассистент режиссера, молодой темноволосый красавец. Его звали Роже Вадим.

ВАДИМ

огда я впервые увидел Брижит, ей было всего четырнадцать, и у меня было такое чувство, будто она перенеслась сюда с какой-то другой планеты. Казалось, она шагнула из какого-то другого измерения. Я тогда сказал самому себе: «Господи, эта девчонка — неземное создание!»

Когда у Игоря Племянникова в 1928 году в Париже родился сын, он назвал мальчика Вадимом — согласно французским законам, ребенку в обязательном порядке полагалось французское имя, на сей счет в каждом магистрате имелся перечень официально одобренных имен, и если вы отказывались выбрать имя из этого перечня, то ваш ребенок вообще оставался без имени. Именно поэтому мальчика назвали Роже Вадим Племянников. Когда же Роже подрос, он отбросил труднопроизносимую русскую фамилию. Правда, задолго до этого его французское имя Роже тоже оказалось отброшенным за ненадобностью, поскольку душа юноши была скорее русской, нежели французской, и с тех пор он стал известен как Вадим.

Его отец был родом из Киева и в возрасте 14 лет, до того как эмигрировать во Францию, сражался против большевиков. Позднее он изучал политические науки. Его карьера во французском дипломатическом корпусе складывалась на редкость удачно, и он вскоре поднялся по служебной лестнице до вице-консула. Скончался Игорь Племянников рано, в возрасте всего 34 лет — однажды утром за завтраком, на глазах у восьмилетнего сына, у него случился сердечный приступ.

Мать Вадима, Мария-Антуанетта Ардилуз по национальности была француженкой. Второй ее брак оказался неудачным и вскоре распался, после чего Вадим, которому еще не было и двадцати, пустился в самостоятельное плавание. Он пытался сделать себе карьеру, полагаясь, в первую очередь, на свой интеллект. Ну а поскольку Вадим отнюдь не горел желанием просиживать днями в какой-нибудь конторе, он