Как бы там ни было, в одном Илена была уверена на сто процентов: мужчина ее мечты и отец ее будущих детей — это он, и никто другой.

И либо у них будет ребенок, либо она так никогда и не станет матерью.

* * *

Сан-Франциско

1976 год

Элиот ехал домой на своем «жуке», пребывая в мрачном расположении духа. На этот раз никаких превышений скорости.

Он боролся за жизнь и проиграл. Элиот не был Богом. Он был всего лишь ничтожным врачом.

Ночь плавно опускалась на город. Фонари и фары машин переплетались в причудливом световом шоу. Уставший, раздраженный, Элиот прокручивал в голове события последних двух дней: размолвка с Иленой, странная встреча в аэропорту, Анабель, которую он не смог спасти.

Почему у него то и дело возникает ощущение, что жизнь ускользает из рук, что он не властен над судьбой?

Задумавшись, Элиот слишком поздно сбросил скорость на пересечении улиц Филмор и Юнион-стрит. Машину повело к тротуару, и доктор почувствовал, что машина ударилась обо что-то.

Шина лопнула?

Элиот выключил двигатель и вышел. Проверил шины и бампер.

Ничего.

Купер собрался ехать дальше, как вдруг услышал жалобный стон, раздававшийся с противоположного тротуара. Он посмотрел в ту сторону и увидел щенка, которого откинуло ударом на другую сторону дороги.

«Этого еще не хватало…» — вздохнул Элиот.

Он пересек дорогу. Перед ним на боку лежал палевый лабрадор, его правая передняя лапа была неестественно изогнута.

— Ну, вставай. Давай, поднимайся, — сказал Элиот собаке, в надежде, что он не сильно ее задел.

Но та никак не прореагировала на его слова.

— Пошевеливайся, — вышел он из себя и дал лабрадору легкого пинка.

Но животное только жалобно тявкнуло, и в этом звуке сквозила мучительная боль. Окровавленная лапа мешала собаке двинуться с места. Элиота это не слишком смягчило: он никогда не проявлял особой любви к животным. Он занимался людьми: мужчинами, женщинами, детьми, стариками — своими пациентами. Но животные…

Элиот пожал плечами и повернулся спиной к лабрадору. Он не собирался больше терять время из-за этого пса.

Доктор снова сел в машину и повернул ключ зажигания.

Конечно же Илена на его месте не стала бы удирать, словно воровка, испугавшись того, что натворила. Она бы вылечила собаку, а потом разыскала хозяина.

Илена…

Доктор явственно услышал ее шепот, словно женщина сидела рядом с ним, на пассажирском сиденье: «Тот, кто не испытывает любви к животным, не любит и людей».

«Глупости!» — подумал Элиот, встряхивая головой. Но, проехав двадцать метров, все же затормозил и нехотя вернулся к собаке.

Даже на расстоянии четырех тысяч километров эта женщина могла делать с ним все, что угодно!

— Не волнуйся, старина, — сказал доктор, устраивая щенка на заднем сиденье. — Мы тебя вылечим.

* * *

Наконец он добрался до приморского курортного комплекса. Архитектура домов, стоявших вдоль побережья, изобиловала элементами разных стилей и традиций. Здания, украшенные старинными башенками, соседствовали с современными резиденциями из стекла и стали, асимметрия которых явно была данью сегодняшней моде.

Стояла ночь, и дул сильный ветер. На берегу моря странный человек, похожий на хиппи, запускал воздушного змея, украшенного огоньками.

Врач припарковался у входа и осторожно вытащил собаку из машины. Со своей живой ношей он направился к симпатичному домику в средиземноморском стиле.

Повернув ключ, Элиот вошел в дом, который купил на деньги, доставшиеся ему в наследство. Здание имело довольно оригинальный вид. Построенное пятьдесят лет назад, оно было полностью отреставрировано архитектором Джоном Лаутнером, специалистом в области футуристических строений, который черпал идеи из произведений научной фантастики.

Элиот нажал на включатель, и дом залил синеватый свет, похожий на отражение волн.

Затем доктор устроил лабрадора на диване, взял медицинский чемоданчик и осмотрел животное. Кроме открытой раны на лапе, он обнаружил у собаки несколько ушибов. Как ни странно, на ней не было ошейника, и она смотрела на Элиота очень недоверчиво.

— Слушай, растакуэр,[10]я тебе не нравлюсь, и это, прошу заметить, взаимно. Но я тебе вообще-то нужен, и потому лучше сиди тихо, если хочешь, чтобы тебя вылечили…

После этого доктор продезинфицировал рану и сделал перевязку.

— Ну вот, сегодня переночуешь у меня в доме, а завтра чтоб духу твоего здесь не было, — посоветовал он собаке, отходя от дивана.

Элиот пересек гостиную, библиотеку и оказался на кухне. Все три помещения выходили во внутренний сад, где гордо возвышался, освещаемый фонарями, желтый кедр, привезенный с Аляски.

Элиот достал из холодильника начатую бутылку белого вина, налил себе бокал и поднялся наверх. На втором этаже, за двойными стеклами окон, крыша плавно переходила в террасу, так что создавалось впечатление, будто здесь построили мостик, ведущий в море.

С бокалом в руке Элиот устроился в кресле из ивовых прутьев и подставил лицо ветру.

Вдруг перед глазами у него промелькнуло лицо Анабель Романо.

«Паршивый день», — подумал он, закрывая глаза.

В эту минуту он даже не догадывался, что день еще не закончился и самое важное ждет его впереди…

И храни всегда свои сны… Никогда не знаешь, в какие дни они могут пригодиться.

Карлос Руис Сафон

Сан-Франциско

Сентябрь 2006 года

Элиоту 60 лет

Ночь уже давно опустилась на город, когда Элиот приехал в приморский курортный комплекс. Припарковал машину на дорожке и вошел в симпатичный домик средиземноморского типа, в котором жил уже тридцать лет. Датчик движения тут же прореагировал на его появление, и зажегся внутренний свет: голубоватое сияние, из-за которого дом казался заполненным прозрачными волнами океана.

Врач прошел через библиотеку и оказался на кухне. С тех пор как дочь Элиота переехала в Нью-Йорк, дом опустел. Растакуэр, старый лабрадор, умер двенадцать лет назад, и с того времени в доме не было других животных. Элиот достал из холодильника бутылку белого вина и налил бокал. Из-за боли в пояснице с трудом поднялся по металлической лестнице, ведущей на второй этаж. Ненадолго зашел в спальню и открыл ящик ночного столика, чтобы взять пузырек с пилюлями, о которых так и не переставал думать весь день.