– Мам, контрольная по математике завтра, отстань!

– Да я, может, такой сейчас тебе подарочек сделаю, всю жизнь за меня молиться будешь.

Лиля встрепенулась:

– Туфли, что ли, белые купила?

– Дура ты, Лилька! – обиделась Вера Иванна.

По поводу белых туфель второй месяц шла дискуссия – покупать или не покупать. Выпускной вечер, считала Вера Иванна, не такое уж и событие, чтоб белые туфли покупать: Лилька обувь плохо носила, все скашивала на один бок, а уж туфли на каблуках точно испортит, до свадьбы не хватит.

А белые только на парад, другое дело черенькие – такая между ними шла дискуссия.

– Дура ты, говорю! Здесь такое дело наворачивается, что и туфли белые, и платье белое, и вообще!

Лиля встрепенулась:

– Мам, шутишь, что ли?

– Какие шутки! Жениха тебе нашла! Иностранца! Вот! – выложила на стол свои карты Вера Иванна.

– Мать, ты что? Я даже об этом и думать не думаю! На что мне оно? Забудь! Ты мне туфли белые или так купишь, а чтоб замуж идти, тогда никаких туфель мне не надо! – решительно отказалась Лилька.

– Ну и дура, дура будешь! – рассердилась Вера Иванна.

– Cама ты дура, – невежливо ответила Лиля. Так между ними было принято, без китайских церемоний, со здоровой простотой.

– О! Умная нашлась! Вся в папашу!

Папашу Лиля не помнила – ей еле два года было, когда он погиб. Да и у самой Веры была смутная память о том муже. Хотя она часто дочери говорила – в папашу пошла! По разным поводам говорила: то как будто в похвалу, что учится хорошо или в шахматы играет, то раздраженно – когда пол не помыла или другое материнское поручение не выполнила.

У Веры в предвоенные годы было много ухажеров, а как война началась, всех парней стоящих на фронт отправили, она испугалась, что вообще никаких мужиков не останется и вышла за того, кто был под рукой. Был инженер в цеху, лысый очкарик по фамилии Шильц, и старше Веры на десять лет. Что в нем было хорошего – комната. Перевесила и лысину, и вид не совсем бравый. Три года за ним прожила, лучше никто не подворачивался. И дочку родила. А он погиб, взрыв был на заводе… А в той шильцевской комнате Вера и по сей день жила – с дочерью Лилькой и вторым мужем Колькой. А Лиля о покойном отце только и знала, что носила его неудобную колючую фамилию, из-за которой ее дразнили «шилом»…

– Математик ученый, не хер собачий! Иностранец! Я тебе плохого не посоветую! – обиделась Вера Иванна. – Тебе такого самой ввек не сыскать!

Лиля призадумалась. Туфли белые тоже свой вес имели… Мать слов на ветер не бросала.

Первая встреча жениха и невесты назначена была на воскресенье, у входа все в тот же сад «Эрмитаж». После выпускного вечера прошла неделя, это Лиля матери твердо определила – после экзаменов! Лилька поковыляла на первое свидание к жениху в белых туфлях на каблуках, уже заранее матерью купленных: все думали, что для выпускного вечера, но Лиля знала, что к свадьбе. Вера Иванна немного нервничала, хотя она ему два раза звонила, обо всем договаривались, он свои намерения подтвердил. Было, конечно, опасение, что рыбка сорвется, но жених пришел минута в минуту, в шесть часов вечера, на то самое место, где состоялось знакомство.

Последние дни Салих все отвлекался мыслями от работы, две ночи плохо спал, уж совсем было решил, что не пойдет на эти странные смотрины. А проснувшись, обнаружил, что решение принято как будто против его воли – и он засобирался. Долго мылся, брился, выбирал галстук. Он понимал, что нарушает все законы и правила жизни, но ничего не мог поделать: его охватило волнение предстоящей женитьбы… Доводы разума говорили, что волнуется он преждевременно, что невеста может быть совсем негодной, а уж семья его воспримет самовольную, нарушающую все семейные традиции женитьбу на подозрительной русской ясно, что в штыки. Беспокоил его не столько отец, сколько мачеха, хранительница всех правил жизни. Слово, которое не сходило с ее уст, было «усуль» – порядок.

В семье всегда считалось, что Салих особенный. Не для торговли создан Аллахом, а для чего-то умственного. Деревенский учитель на второй год учебы сказал отцу, что у Салиха другая дорога, чем у всех прочих ребят, и отец послал его в Багдад, к своему младшему брату, торговцу тканями. Там он закончил английскую школу, потом Багдадский университет, в аспирантуре учился… «Может он, наконец, себе позволить жить как европеец!» – уговаривал он сам себя. И пошел знакомиться с невестой… Почти как европеец.

Он был высокий, правое плечо выше левого, голову держал немного набок, со вниманием. Лиле в нем больше всего понравились очки – у нас таких не делали: оправа коричневая, толстая, а стеклышки, самые глазки! поставлены как будто немного наискосок. Лиля и сама ходила в очках по близорукости, но оправа была никудышная. Он был в светлом костюме и в белой рубашке с желтым галстуком. И ботинки какие-то особенные, коричневато-красные, с кожаной скобочкой поверху, украшенной пробитыми дырочками. И сразу было видно, что он иностранец, особенно по очкам и ботинкам… Лиля таких мужчин сроду не видывала – не сказала бы, что он ей сам по себе понравился, но вызвал заинтересованное уважение.

Жениху невеста понравилась еще издали: рядом со знакомой уже крашеной блондинкой смутно маячила маленькая тонконогая девушка с большой грудью. Не совсем блондинка, но и не брюнетка. Приближаясь, он заметил, что она в очках, и почувствовал прилив неожиданной нежности и общности. Иракские невесты очки не носили, только старухи, исполнившие свое женское предназначение, могли себе позволить признаться в плохом зрении. Именно Лилины очки представились ему признаком ее несомненной правдивости. Женщины в России были красивыми, но вызывали подозрение: в каждой красавице Салиху чудилась опасная испорченность, если не сказать хуже. А эта красавицей не была, но вид имела очень приличный.

Девушка первая протянула ему руку, но без всякой улыбки, и это ему тоже понравилось: строгая! Сказала: меня зовут Лиля. Красиво!

Через полчаса они сидели в кафе. Он заказал всем троим кофе и пирожные. Мать невесты съела одно пирожное, а потом и второе – Лиля отказалась: «Все удивляются, а я сладкое не люблю».

Еще через десять минут Вера Иванна посмотрела на часы и сказала, что спешит по делам, – и ушла. Салиха оставили наедине с невестой, и это его поразило. Удивительный народ! Вот так, в первый день знакомства оставили девушку одну с мужчиной… Нет, не случайно они войну выиграли! Отчаянный народ!

– Do you speak English? – задал жених проверочный вопрос, просто так, наудачу.

Лиля улыбнулась:

– I am the best in my class!1