— А ты… ты влюбилась, да? В Георгия, я имею в виду?

Лиза опять вспыхнула.

— С чего ты взял? Он мой охранник…

— Перестань. Я же не идиот. Ты так на него смотрела, когда вы с ним… Ох, я не то говорю…

В этот патовый для обеих сторон момент Волков стремительно вышел из кустов и остановился прямо перед ними. Эдик немедленно смылся, а Лиза даже заробела — таким неукротимым и мрачным пламенем пылали серые глаза ее телохранителя.

— Вы закончили? Мне нужно с тобой поговорить.

— Ну и говори. Ты зачем Эдика напугал, терминатор?

— Елизавета Игоревна, мне надо с тобой ОЧЕНЬ серьезно поговорить. Прямо сейчас и желательно — наедине.

— Пошли в сад…

— В саду сейчас под каждым кустом толпа народа. Пошли к бабке Шуре.

— Ты ж наедине хотел?

— У нее нет камер и жучков, это я точно знаю. Кроме того, у нее есть курятник на заднем дворе. ТУДА уж точно никто не сунется.

— Правильно, я тоже туда не пойду, там воняет так, что аж глаза слезятся…

— Лизка! Шагом марш вперед, я сказал!

И с этими словами он на глазах всего, можно сказать, бомонда отвесил ей звучного леща по заднице, причем никакой игривости в его суровом лице не наблюдалось. Ошеломленная Лиза повернулась и едва ли не бегом припустила в сторону флигелечка, в котором обитала баба Шура.

Однако самое большое потрясение ожидало ее в том самом курятнике. Баба Шура выжидательно уставилась на неожиданных гостей, Лиза боялась поглядеть Жоре в глаза, а сам Жора Волков вдруг брякнул:

— Дело в следующем. С сегодняшнего вечера я буду жить с тобой в одной комнате…

У Лизы красиво округлились глаза, зато баба Шура набрала воздуха в грудь и выдала все, что думала по этому поводу. Волков давно подозревал, что баба Шура — переодетый шпион, потому что уж больно разнообразна была у нее речь. Тут вам и «охальник проклятушший», и «зенки бесстыжие», и «паралик тебя дери» — но одновременно и «надо же было набраться такой наглости», «совершенно не умеешь себя вести» и «как тебе это только в голову пришло». Ничего особенного — но по стилю не сочетается. Жора устало дождался, пока у бабы Шуры закончится воздух в легких, после чего кротко поинтересовался:

— Баба Шура, ты шпион?

— Чаво? Дурак ты, Волков, прости, господи! Что случилось-то?

Жора вздохнул.

— Во-первых, я уволился.

— Ой!

— Как! А я?

— А ты, Лизавета, во-вторых. Во-вторых, я остаюсь твоим телохранителем.

— Слава богу! Лизка, рот закрой.

— Погоди, баба Шура. Волков, я не понимаю… Мне что-то угрожает? И почему ты уволился? Вы с Серегой поругались? Я ничего не понимаю…

— Елизавета Игоревна, ты, пожалуйста, не волнуйся и слушай меня внимательно. Ничего такого не происходит и ничего тебе не угрожает. Уволился я потому, что у нас с Сергеем Игоревичем возникли… некоторые разногласия. Он считает, что я должен больше времени уделять безопасности холдинга, а я считаю, что твоей…

— Но почему вдруг?!

— Лиза, никакое не «вдруг»! Все было нормально, потому что я за тобой приглядывал. На самом деле ты всегда будешь в группе риска — потому что ты Волынская. Вот… Короче, меня хотели перекинуть на другой объект, я отказался, после чего просто передал полномочия начальника службы безопасности Валерке и теперь поступаю в твое полное распоряжение.

— Волков, но как же…

— Погоди, касатка! Жорик, а чего это ты про девочкину комнату говорил?

— Это я, баба Шура, фигурально выразился. Спать я буду в гостиной на диване, а через пару дней переберусь в соседнюю комнату в том же крыле дома. Просто… ну, не могу же я занимать прежнее помещение, раз я уволился?

— Можно подумать, тебя оттуда кто-то выгоняет!

— Есть еще кое-что. У меня теперь нет ни помощников, ни подчиненных. Я один. Распоряжения мне может отдавать только Лиза, но и я могу рассчитывать только на себя. В этих условиях мне просто жизненно необходимо оставаться рядом с объектом… то есть с Лизой. С тобой рядом, дошло?

— Волков, ты все-таки редкостный грубиян… Ладно, будем считать, что я все поняла, хоть я ничего не поняла, и идем — куда мы идем? Соблюдать режим, или я могу еще повеселиться?

— Можешь. Только от меня не отходи. Баба Шура, постели мне на диване, лады?

— Постелю. Только, Жорик, ты учти, ежели что…

— Баба Шура!

— Сковородкой отоварю!

— Понял. Иди, стели.

— Иду, стелю. Лизка! В случае чего — кричи.

Волков с укором посмотрел вслед бабе Шуре, потом повернулся к Лизе. Она смотрела на него задумчиво и слегка недоверчиво.

— Волков, что все-таки случилось…

— Лиз, я тебя умоляю! У меня и так денек что надо. С женихом поругался…

— Звучит двусмысленно.

— Тьфу ты! Пошли к гостям. Только постарайся не вредничать и не прятаться от меня по кустам с Эдиками и Вадиками.

— Волков! Я к твоему сведению с Эдиком только что порвала.

— Вот именно. А вдруг он затаил зло?

— Эдик?! Ты в себе?

— А ты уверена, что так хорошо его знаешь?

— Эдик — прекрасный человек!..

— …Которого только что бортанула девушка.

— Волков, ваш экзотический фольклор мне недоступен. Что есть по-русски «бортанула»?

— Кинула. Бросила. Щелкнула по носу. Плюнула в душу. Отвергла. Дала отрицательный реприманд. Хватит?

— Волков…

— Что еще?

— Ты мне должен еще за один вопрос. И тогда останется восемнадцать моих и восемнадцать твоих.

— Иди уже… Любопытная! Лиз?

— А?

— А твоя квартира в Москве… Ты не хочешь там пожить какое-то время?

— С тобой?

— И с бабой Шурой.

— Нет уж! БЕЗ бабы Шуры. Потом, у нее же куры. Она Москву не любит. Вообще-то это мысль… У Катьки с Сережкой сейчас все равно медовый месяц, им не до меня, а на этой неделе меня пригласили аж в три места…

— Лизавета, с этим, боюсь, придется завязать.

Лиза немедленно повернулась к Жоре и процедила сквозь зубы:

— Волков, ты не зарывайся, ладно? Ведь я тоже могу тебя уволить.

Жора подумал самую малость — а потом сгреб ее в охапку и начал целовать. Никакой особой стратегии в этом не было — просто ему уже очень давно этого хотелось. К тому же так у него появилось время все обдумать.

Раз уж нельзя ей все подробно объяснить, лучше не злить и не раздражать это прекрасное создание. Она из чистой вредности способна его уволить, и тогда будет гораздо труднее уберечь ее от покушения. В Москве, к тому же, бандитам труднее будет провернуть похищение… теоретически.