— Он женат?

— Его мало интересуют женщины, — ответила Кристин, — у негодругая сексуальная ориентация.

— Понятно. Все как обычно. Голливуд в своем неизменномобличье.

— Вас задевают такие вещи? Или вы гомофоб?

— Ни то и ни другое. Это личное дело каждого — с кемвстречаться и кого любить. Просто если мужчина трудится в модельном бизнесе,занимается шоу-бизнесом, стал известным визажистом или парикмахером, то можнопочти с уверенностью сказать, что у него могут быть другие влечения, в томчисле и сексуальные. Кто еще?

— Мой врач. Арвидас Моргунас…

Дронго несколько удивленно взглянул на свою собеседницу.

— В вашем окружении много людей из бывшего Советского Союза,— заметил он.

— Так получилось, — согласилась Кристин. — Именно поэтомумне нужен был такой специалист, как вы. Знающий менталитет людей и Запада иВостока. Что касается самого Арвидаса, то он живет на Западе уже пятнадцатьлет. Он переехал в Канаду еще в девяносто первом. В Монреале жил его дядя, братего матери. Моргунас уже был практикующим врачом-хирургом, и ему пришлосьповторно сдавать экзамены на право работать по специальности. Он работал вВанкувере и Сиэтле. В девяносто девятом переехал в Лос-Анджелес. Уже два годаработает со мной. Он разрабатывает мои диеты, следит за моим весом,самочувствием, настроением. Если хотите, он скорее не врач, а наставник. Скореепсихотерапевт, чем обычный лечащий врач.

— Сколько ему лет?

— Пятьдесят два. Или пятьдесят один. Во всяком случае,больше пятидесяти, это я точно помню.

— Он женат?

— Да. Он женился уже после переезда в Монреаль. У негоочаровательная супруга — Жаклин Эстли. По матери она француженка. Они женатыуже много лет, и у них двое детей.

— Девять человек, — задумчиво сказал Дронго, — довольнобольшая компания для актрисы, которая собирается прилететь на свою виллу, чтобысняться в обычном документальном фильме. И каждый из них знает, что вы полетитена Барбадос.

— Каждый, — подтвердила Кристин, — но я не собираюсьподозревать никого из них. Это было бы слишком глупо. Меня окружают близкие мнелюди, которых я знаю не один год. Сестра, сын, муж, их близкие, врач,секретарь, визажист. Кого из них я могла бы подозревать? Разумеется, никого.

— Когда я смогу получить подробный план вашей виллы?

— Я перешлю вам его сегодня вечером, — сказала Кристин.

— Хорошо. Но мне нужно будет вылететь туда раньше вас, чтобывсе проверить непосредственно на месте. Когда вы в последний раз были на своейвилле?

Она вдруг вздрогнула. Было очевидно, что подобный вопросзастал ее врасплох. Она взглянула на Дронго, словно не понимая, о чем онспрашивает.

— Я была там… я была там примерно десять месяцев назад, — неочень решительно выдавила Кристин.

— Одна?

— Вы полагаете, что кто-то из моих близких отправился наБарбадос специально для того, чтобы отправить эти письма и напугать меня? —начиная нервничать, спросила она.

— Я ничего подобного не сказал. Я только уточнил: кто именнобыл с вами на Барбадосе? Врач, секретарь, визажист? Вы были с мужем, с сыном, ссестрой?

— Мы были все вместе. В январе этого года. Со мной были всемои близкие, друзья, родные. Мы обычно летаем всей компанией. Моя сестра сосвоим другом. Врач, секретарь, визажист. Мой сын.

— Вы были вместе с супругом?

— Да, он тоже был с нами.

— А подруга вашего сына?

— Нет, ее не было.

— И вы никого не подозреваете? Может, это просто неудачнаяшутка? Или кто-то из съемочной группы решил таким эксцентричным образом сорватьподготовку к вашему фильму?

— Съемочная группа прилетит туда только через несколькодней. Со мной все вопросы решает режиссер фильма. Ему семьдесят четыре года. Ион явно не похож на шутника. Меня очень беспокоит, что вы пытаетесь свести этиугрозы к обычным шуткам. Это были не обычные шутливые послания, мистер Дронго.Я понимаю шутки и люблю их. Но в этих двух посланиях содержались конкретныеугрозы в мой адрес. Очень конкретные. Там была такая фраза: «Если появишься насвоей вилле, то обязательно умрешь». Вот так. И поэтому я просила найти такогоспециалиста, который взялся бы мне помочь.

— Я все понял. — Дронго подумал, что еще не поздноотказаться. У этой женщины, несмотря на кажущуюся безмятежность, явно были допредела взвинчены нервы. Впрочем, у творческих людей подобное в порядке вещей.

Он поднялся первым.

— Я надеюсь, что смогу разобраться с этими посланиями иоказаться вам полезным, — сказал Дронго.

Она взглянула на него снизу вверх. Усмехнулась.

— Но вам не очень хочется связываться с такой взбалмошнойстервой, как я? — вдруг спросила Кристин.

— Если откровенно…

— Разумеется, откровенно.

— Не хочется, — ответил Дронго. — За время нашего разговоравы уже дважды срывались. Или трижды? По-моему, это много.

— Тогда почему вы соглашаетесь?

— Вы мне нравитесь, — честно признался Дронго. — Именнотакой я и представлял себе известную актрису. Немного сумасшедшей, немногонеуравновешенной и очень стильной.

Она закусила губу, чтобы не рассмеяться. Но фыркнула. Иподнялась, глядя ему в глаза.

— Это тоже комплимент? — спросила она.

— Нет. Это правда.

— И вы не возьмете аванс?

— Не возьму, если вы не пообещаете меня слушать. Иначе яничего не смогу сделать.

— Договорились. Но у меня могут быть свои женские слабости.Иногда я буду срываться, а вы будете меня прощать. Хотя бы один раз в день.

В ее глазах плясали сумасшедшие чертики. В этом возрастеженщины бывают максимально раскованны и свободны.

— Хорошо, — согласился Дронго.

— Берите чек, — прошептала она, чуть наклоняясь к нему.

— Вы должны мне его дать, — возразил он.

— Вам не говорили, что вы опасный ловелас? — спросила она.

— Говорили. И не один раз. Я прилетел сюда через океантолько для того, чтобы увидеть, как вы лично скажете мне эти слова.

— Я могу считать, что приобрела еще одного поклонника моеготворчества?

— Нет. Скорее поклонника вашего сумасшедшего характера.

— Вам не кажется, что я могу обидеться?