хотелось, — пробурчал Глу Пыш, скрещивая руки на груди.

— А чем ты его посыпавши, дидо Бух? — спросила Сись Ли.

— Перцем Кристального Демона. Люблю, знаете ли, иногда поострее, — захихикал Бух Ло.

— Подарите щепотку? — спросил я. — У меня друзья в монастыре есть, которые тоже любят острое.

— Да забирай, у меня ещё есть, — протянул замызганный мешочек Бух Ло. — Не нюхай, а то можешь себе всю нюхалку испортить.

Я кивнул и спрятал мешочек в безразмерном оби. Пригодится. После этого мы душевно расстались со стариком, который пообещал принять участие в следующей авантюре. Сись Ли отправилась на улицу Цинь в сопровождении Ши Ло, а мы с Глу Пышом поспешили обратно в монастырь. Да, Глу Пыш был недоволен — он сам хотел проводить Сись Ли, но я напомнил о том, что нам может влететь, если вдруг не успеем вернуться до заката. Скрепя сердце и скрипя зубами Глу Пыш согласился.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда мы вступили на белые камни площади. Бей Тень вальяжно развалился в кресле возле ног статуи бога Кодлы и лениво посматривал на вечерние занятия. Когда же в его поле зрения попали наши фигуры, то глаза настоятеля вспыхнули двумя карбункулами. Он поманил нас. Мы, склонив головы, как нашкодившие школьники, пошли держать ответ.

Поднявшись на ступени, мы накрыли левыми ладонями правые кулаки и замерли, как два внимательных дуба.

— Братья монахи, как ваши успехи? Вы нашли то место, откуда завтра начнете делать лестницу? — спросил Бей Тень с такой подленькой улыбочкой, что я сразу почувствовал желание убежать как можно дальше.

— То есть как — начнете делать лестницу? — упавшим голосом спросил я.

Бей Тень только улыбнулся ещё подлее.

— Мы искали весь день, но так и не смогли найти такое место, от которого вверх устремится каменная лестница, — с повинным видом произнес Глу Пыш.

— То есть вы искали весь день, исследовали гору вдоль и поперек? — спросил Бей Тень.

— Мы честно искали самое удобное место, чтобы было видно улицы Мосгава и чтобы подход ничем не закрывался, — подал я голос.

— Честно? Вот честно-честно? А я что-то не верю. Эй, Под Лизь, а ну подойди сюда! — позвал Бей Тень одного из ханинов.

— Да, настоятель? — тут же подбежал младший ученик.

От остальных учеников его отличало отсутствие правого глаза. Зато левый сверкал так ярко, что мог запросто заменить оба. Я сначала не понял — почему его взяли, но потом, когда по его кляузам начали нести наказание монахи, нехитрые числа сошлись в простом уравнении.

— Скажи, видел ты этих двоих на Закатной горе?

— Никак нет. Просидел почти до вечера, но ничего похожего на два оранжевых кимоно не увидел, великий настоятель Бей Тень, — с поклоном ответил Под Лизь.

— Значит, они меня обманывают? — всё с той же подленькой улыбочкой спросил настоятель, поглаживая здоровой рукой протез.

— Да, великий настоятель Бей Тень, — снова согнулся в поклоне ханин.

Бей Тень вздохнул, как будто разочаровался во всём земном и немножечко в небесном. Он взглянул на нас глазами, полными сострадания и жалости:

— Братья-монахи, я же учил вас всегда говорить правду, а вы… Вы солгали мне, причем по ерундовому поводу. А что будет, если повод станет куда более серьезным? Вы об этом подумали? Вы тогда, не моргнув глазом, уничтожите весь монастырь?

Узкие глаза стали ещё уже, превратившись в щелочки. И теперь эти щелочки гневно взирали на нас. Если вы когда-нибудь видели гневные щелочки, то поймете — о чем я говорю. Мне не было страшно, но вот Глу Пыш побледнел.

— Простите, Великий настоятель, — проговорил Глу Пыш. — Мы были неподалеку от горы, но так и не смогли выбрать место. Мы обязательно завтра пойдем, и вы…

— Брат Глу Пыш, я наказываю тебя спаррингом с есотином, — жестко отрезал Бей Тень. — А ты, брат Ни Кто… Для тебя у меня будет другое наказание. Под Лизь, позови На Лима. Скажи, что настоятель желает убедиться в его владении боевыми искусствами.

Мы с Глу Пышом склонились в почтительном поклоне. Ученик в синем кимоно был предпоследней ступенью ученичества монахов, поэтому шансы Глу Пыша на счастливое завершение боя отсутствовали напрочь. Я видел, как губы моего друга задрожали.

Мда, попали же мы в ситуацию. И ведь коварный Бей Тень не дал наказания для меня, но направил своё недовольство на друга. Хитрый настоятель точно знал, что я не боюсь драки, а вот мой друг…

Мой друг отчаянно боялся, что его когда-нибудь побьют и всегда старался избежать боя. А сейчас ему явно собрались надавать люлей.

Евгений внутри меня недовольно сдвинул брови. Нет, я сам не видел, но почувствовал, что мои кулаки сжались так, что ногти впились в ладони. А я не давал им такого приказа.

Да-да, русский парень, чье тело я сейчас занимал, был недоволен таким развитием событий…

От группы монахов в синем кимоно, следом за Под Лизем, выдвинулся незнакомый крепыш. Его глаза сверкали агатовым блеском, на щеке красовался вертикальный шрам, половина левого уха была точно кем-то откушена. Роговые наросты на костяшках кулаков чернели набалдашниками смерти. Он тут же накрыл левой ладонью правый кулак в мудре внимания и склонился в поклоне перед настоятелем.

— На Лим, я позвал тебя для наказания ученика Глу Пыша, — важно произнес настоятель. — Его вина состоит в неповиновении, как ты считаешь — достоин ли этот ученик хорошей взбучки?

На Лим с выражением предельного внимания на лице слушал настоятеля. Он только раз стрельнул глазами в сторону Глу Пыша, продолжая внимать каждому звуку Бей Теня, как будто тот проповедовал настолько важные вещи, что от них зависела жизнь всего монастыря.

— Достоин! — рявкнул На Лим, стоило только Бей Теню закрыть рот. — Он достоин не просто наказания, а унизительного наказания. Разрешите сделать это так, чтобы другим ученикам было неповадно? Чтобы другие десять раз подумали прежде, чем отлынивать от приказов!

На Глу Пыша было жалко смотреть. Он весь поник, осунулся и побледнел так, что кожей мог соперничать с лепестками черемухи в цвету. Надо выручать парня, а то ведь так и забьют до смерти. В назидание другим…

— Гав! Гав-гав-гав! Гав-гав! Гав-гав-гав! — залаял я так звонко, что Глу Пыш отшатнулся и пахнул ароматом страха. Другие ученики обратили на нас свои взоры. — Вот что я слышу, когда ты говоришь, На Лим. Один собачий лай… Если ты считаешь себя таким сильным и мудрым, то сразись со мной. Я принимаю на себя вину Глу Пыша! Если вините меня — наказывайте тоже меня!

На Лим покраснел и собрался