как могли, обучали неопытных рабов искусству боя. На корабле Центуриона учителей было двое: чернокожий гладиатор Рамон и крайне суровый и жестокий боец Герадот. Они оба были отменными воинами, но абсолютно отличались в технике боя.

Рамон действовал осмотрительно. Ловко владея гладиусом и малым круглым щитом, он обманывал противника, кружил вокруг него и постоянно заставлял отвлекаться. Либо на щит, тогда в бой шёл меч, либо на меч, и тогда гладиатор бил щитом.

Герадот же был лишён такого изящества. В качестве основного оружия он использовал цеп, а дополнительным ему служил стальной рукав на второй руке, который он использовал как для защиты, так и для атаки. Он был безжалостен и атаковал в основном яростно и необдуманно, но крайне эффективно. Его ученикам приходилось крайне нелегко.

— Всё любуешься? — осведомился Маркус, подойдя к Центуриону, следящему за ходом тренировок.

— Конечно. Запоминаю новые приёмы заодно, вдруг пригодится.

— Давай-давай, потом расскажешь, помогло или нет. Хотя, если не помогло, скорее всего не расскажешь!

Маркус рассмеялся и хлопнул друга по спине.

— Ты в хорошем настроении, мой друг, — заметил Центурион.

— Есть такое. Скорее всего это от формы. Стоило вновь её напялить, и сразу почувствовал себя на своём месте.

— Рад это слышать. Как, думаешь, что нас там ждёт?

— Не знаю. Ты это вон у неё спроси.

Маркус указал на Елену, вышедшую на верхнюю палубу.

— Хороша, а? — Маркус ткнул друга локтем, — Уверен она пользовалась популярностью в том борделе.

— Не знаю, — ответил Центурион и отвернулся, когда встретился с девушкой взглядом.

Это не ускользнуло от Маркуса.

— Ты чего это, старина? — спросил он, — Никак влюбился?

Центурион не ответил, но смущение подло выдало его.

— Да ты шутишь! — воскликнул Маркус, — Влюбился?! В кого?! В проститутку!

— Не называй её так! — зло ответил Центурион и отвернулся лицом за борт.

— Ох…

Маркус ещё раз бросил взгляд на Елену, а затем снова обратился к другу.

— Прости, брат. Я не должен был так говорить. Прости. Нам не дано выбирать, кого любить, я понимаю.

Он положил руку на плечо товарища.

— Мир?

— Мир, — Центурион хлопнул по руке Маркуса своей, — забыли.

Они недолго помолчали, глядя на лазурную воду за бортом, а затеи Центурион спросил:

— Так, а кого же ты любишь, о Маркус? Есть такая?

Маркус рассмеялся в ответ:

— Ох-ох-ох! Известно кого! Ни одна женщина не способна выдержать всю силу моей любви! Лишь Империя способна на это, и я люблю её и верен лишь ей!

— Похвально, мой друг, похвально… А это что?

Центурион вгляделся вдаль, а затем велел сбавить ход и спустить шлюпку. Вскоре, её снова подняли на борт, вместе с выловленным утопленником, вцепившимся в обломок доски, как в единственный шанс на спасение в открытом море. Спасённого вскоре привели в чувство. Увидев вокруг себя имперских солдат, он чуть не выпрыгнул обратно за борт, но быстро успокоился.

— Кто ты? — спросил у него Центурион, — Как ты очутился в воде?

— Имперцы, да? — ответил спасённый незнакомец, — Вот уж не думал, что когда-нибудь увижу вас в этих водах, и тем более, что буду обязан вам спасением.

— Я повторяю вопрос, — сказал Центурион, — кто ты?

— Я знаю, кто он, — ответил Маркус, внимательно осмотрев гостя.

Его кожаный камзол, штаны из парусины, высокие сапоги с подворотом, расправленная рубашка и жилетка выдавали опытного морского волка. Пустующая перевязь для короткой сабли, говорила, что волк частенько кусается. А чёрная борода, длинные сальные волосы, серьга в ухе, и золотые и серебряные персты на руках ярко давали понять, что этот человек не состоит на военной службе.

— Он пират, — закончил мысль Маркус, — скорее всего его корабль потопили, и он умудрился выжить.

— А Вы очень проницательны, — усмехнулся Пират, — я-то всегда считал имперцев людьми недалёкого ума.

— Мерзкая погань! — Маркус сплюнул на палубу, — Казнить его!

Солдаты взялись за оружие, но замерли, ожидая окончательной команды Центуриона. Тот кивнул, и солдаты схватили пирата и потащили его к борту. Пират не сопротивлялся. Он громко смеялся и кричал:

— О да! Никому ещё так в жизни не везло! Дважды за два дня быть убитым и сброшенным в море! Что ж! Запомните моё имя, имперцы! Будете потом рассказывать внукам, как изловили грозу семи морей! Гаспара, по прозвищу счастливчик!

— Стойте! — прокричал Центурион.

Он быстро подошёл к пирату, которого уже почти сбросили за борт, и схватил его за грудки.

— Как, ты сказал, тебя зовут?!

— Гаспар, — вяло ответил пират, — Гаспар-счастливчик.

— Гаспар, — повторил Центурион, словно пробуя имя на вкус.

Он долго смотрел на человека, чья жизнь висела на волоске и зависела от его решения. В конце концов, центурион швырнул счастливчика на палубу и сказал:

— Я отменяю казнь. В цепи его и бросьте в трюм. Позже я его допрошу.

— Ну и шуточки у вас, Имперцы, — усмехнулся пират, с трудом поднявшись на колени, — так ведь и до смерти можно напугать.

Не понимая, что происходит, солдаты, тем не менее, выполнили приказ. Они заковали пленника и поволокли в трюм.

— А он у вас душка, — говорил Гаспар своим надзирателям по пути, — ну согласитесь, разве мне не сказочно везёт?

Солдаты не отвечали, а только молча тащили узника туда, куда приказал командир.

Глава 6. Некромант

Командующий Мифунэ замер перед входом в шатёр своего господина. Он поправил доспехи, перехватил шлем под мышкой и набрал воздуха в грудь чтобы доложить о своём прибытии, но тут из глубины шатра раздался леденяще спокойный, и в то же время властный голос:

— Входи, Мифунэ.

Самурай выпустил воздух, покачал головой и вошёл в шатёр, который изнутри больше был похож на таинственную лабораторию. И тут и там стояли колбы и пробирки с неизвестными жидкостями различных цветов. Под пологом шатра висели ингредиенты в виде сушёных растений, грибов и частей тела различных существ.