Но отцу недолго осталось править, и это для всех очевидно. Уже сейчас город живет в страхе перед Конкордатом, и сборщики налогов выжимают из простого сословия все соки, чтобы выплачивать долг Короны Виадру. Когда отец умрет, на трон воссядет принцесса, но истинным королем — во всем, кроме титула — будет Орланко. Его северные союзники явятся получить свои барыши, и, без сомнения, скоро Расинию обручат с каким–нибудь мурнскайским принцем, в то время как борелгайские торгаши обдерут страну до нитки, а фанатики в черных рясах сожгут Свободные церкви…

А потому Расиния Смит понемногу, шаг за шагом, создала свой маленький заговор и лгала на каждом шагу. Она предавала Кору и остальных, скрывая, кто она такая, предавала доверие своего отца — и при мысли об этих предательствах ее мутило, но иного выхода у нее не было. Если только герцог узнает, что на самом деле она вовсе не пустоголовая послушная кукла…

Кора засмеялась, и Фаро удовлетворенно ухмыльнулся. Расиния отвела взгляд и снова уткнулась в кружку. «На самом деле это вовсе не такое уж и предательство. Все мы хотим одного и того же». Вернуть власть в Вордане ворданаям и избавиться от Последнего Герцога. Чтобы не было больше сборщиков налогов, чтобы борелгайские банкиры не доводили честных купцов до нищеты. Чтобы люди не исчезали бесследно по ночам и не всплывали в реке неопознанные тела. Чтобы дикие крики не доносились больше из застенков Вендра…

Расиния знала, что поступает правильно. Иначе нельзя. Даже отец понял бы это, правда?

Глава вторая

Маркус

— На третий день, — продолжал Маркус, — наши силы были уже на исходе, и громадные корабельные орудия разносили вдребезги всё вокруг. Не поспей полковник так вовремя, мы вряд ли продержались бы до наступления ночи. Мне пришлось самому ввязаться в схватку…

Он осекся. «И Адрехт спас мне жизнь и лишился руки». Адрехт, лучший друг, который потом пытался убить его — и от которого теперь осталась лишь груда костей, белеющих где–то в необъятных песках Большого Десола. Вместе с костями других таких же отступников.

Граф Торан, министр военных дел, ничего об этом не знал. Его обрюзгшее лицо горело воинственным пылом — отраженным светом чужого боя.

— Превосходно, капитан! Превосходно! Вас не посещала мысль перенести на бумагу свои впечатления об этой кампании? Разумеется, полковник Вальних представит официальный отчет, но для нас важно получить описание событий с разных точек зрения — чем больше, тем лучше. Уверен, тот же «Обозреватель» с радостью ухватился бы за возможность издать вашу скромную монографию.

Маркус приложил все усилия, чтобы не скривиться.

Благодарю, сэр. Кажется, когда мы покидали Хандар, Зададим… то есть капитан Стоукс, взялся записать свои воспоминания.

Он не стал добавлять, что труд Зададим Жару, под названием «По пустыне с окровавленной саблей», грозил обернуться не скромной монографией, а как минимум эпопеей.

— Чудесно! Предвкушаю момент, когда смогу их прочесть. — Торан оглянулся через плечо. — Я всегда говорил, что наши солдаты, если ими командовать как должно, дадут достойный отпор любой армии в мире! Разве не так?

Эта реплика была направлена уже в другой конец небольшой приемной. Герцог Маллус Кенгир Орланко сидел в кресле, едва доставая коротенькими ножками до пола, и праздно перелистывал огромную конторскую книгу в кожаном переплете. Сейчас он поднял голову, и линзы очков отразили свечное пламя и сверкнули кольцами слепящего света.

— Да, Торан, — сказал он, — вы действительно именно так всегда и говорили. Осталось, чтобы наши солдаты научились ходить по воде, — и тогда весь мир будет у наших ног.

Маркусу трудно было поверить, что это и есть тот самый Последний Герцог, министр информации и глава наводящего страх Конкордата. Куда больше он смахивал на жизнерадостного старичка — по крайней мере, пока выпуклые линзы его очков не обратились в сторону Маркуса. Тогда стали видны глаза, многократно увеличенные и искаженные линзами, как будто принадлежащие совершенно другому человеку. Верней, даже не человеку. Такие глаза могли быть у подводного чудовища, что обитает на дне морском, в толще вод, и никогда не поднимается к дневному свету.

«Ты послал ко мне Джен. — Маркус выдержал взгляд герцога со всем хладнокровием, на какое был способен. — Ты послал ее и велел сделать все, что она посчитает нужным».

С самого начала он знал, что Джен работает на Конкордат, но отчего–то все же позволял себе верить… «Чему? Тому, что она могла в меня влюбиться?» По меньшей мере, думал Маркус, под конец она была со мной откровенна. Той страшной ночью, в пещере, исполненной чудовищ, Джен выплюнула ему в лицо всю правду и явила свой истинный облик: не просто агент Конкордата, но игнатта семприа, Окаянный Инок. Один из демонов–убийц, служивших церкви, которая, по всеобщему убеждению, прекратила существовать больше ста лет назад.

В самом конце Маркус попытался убить ее, но Джен без малейшего труда обратила в прах все его усилия. И только Игернгласс неким способом, для Маркуса так и оставшимся непостижимым, сумел использовать силу Тысячи Имен, чтобы одолеть ее. К тому моменту, как Маркус покинул Хандар, Джен все еще не пришла в себя — и Янус не думал, что она когда–либо очнется.

«Ты уверен? — спросила его Джен. — Ты уверен?..»

Граф Торан что–то говорил, но Маркус не уловил из его речи ни единого слова. Он улыбнулся министру военных дел, лихорадочно прикидывая, как бы, не нарушая этикета, попросить повторить, но негромкий стук закрывшейся двери спас его от неизбежного конфуза. Из опочивальни короля бесшумно выступил Янус.

— Что ж, — проговорил Последний Герцог, — полагаю, вас можно поздравить?

Полковник граф Янус бет Вальних–Миеран чопорно поклонился. Для визита в королевский дворец он надел парадный мундир, в котором Маркус прежде ни разу его не видел: нечто среднее между традиционной военной формой и облачением, более приличествующим придворному. Оно включало в себя длинный тонкий плащ, изящными всплесками вторивший каждому движению, отороченный ярко–алым и синим — цветами графов Миеран. Рядом с ним Маркус в заурядном полевом мундире, не украшенном позолотой и местами вылинявшем от частых стирок, чувствовал себя оборванцем.

— Благодарю, ваша светлость, — сказал Янус. — Я приложу все старания к тому, чтобы достойно послужить его величеству.

— Так он, стало быть, все же настоял на своем? — отозвался Торан. — Знаете, я ведь не был в восторге от этого назначения. Поймите,