Женившись на Хо, By удрал с ней в Центральную Россию. Родили трех дочерей, долго жили в семейном общежитии авторемонтного предприятия – пока не наступили новые времена. Предприятие обанкротилось, имущество пустили с молотка, из общежития сделали платную гостиницу для базарных хачиков. Мыкались долгое время где придется – By не мог найти работу, поскольку все приличные места занимали русские; в отличие от вольного сибирского края в Центральной России к корейцам относились подозрительно, как к ненужному элементу, который, ко всему прочему, намеревается оттяпать у аборигенов законный кусок хлеба с маслом.

В настоящий момент семья By ютилась на одной из заброшенных дач, неподалеку от промзоны – на северо-западной окраине. Надежда на то, что дочери удачно выйдут замуж и богатые зятья будут кормить их с Хо, не оправдалась. Все три дочурки-погодки получились смазливыми, имели пропорциональную фигурку и характером удались в мать: с двенадцати лет их с необъяснимой тягой влекло в постель к большому белому мужику – бороться с этой тягой было совершенно невозможно. Добро бы хоть деньги за это приносили, так нет же – спали со всеми подряд за так, ради дармового угощения с выпивкой, ради большой плотской любви. Плодом этой любви стали четыре дитяти женска пола – By уже и не помнил, кто из дочерей кого родил. Однако нетрудно было догадаться, какова будет судьба этих очаровательных пищалок, когда им стукнет лет двенадцать-четырнадцать…

– Ой-е! – прокряхтел By, ворочаясь под телогрейкой. – Зачем столько баб? Хоть бы один мужик получился – продолжатель рода…

Сегодня что-то не спалось – тревожно было на душе. By страшно не нравилось, что белая баба шастает по промзоне и чего-то вынюхивает. Он существовал за счет промзоны уже третий год, изучил нравы и обычаи тутошних обитателей и знал, что разведка подобного рода ничем хорошим не закончится. Каждый раз, как кто-то начинает втихаря перемещаться по пустошам и следить за кем-то, дело в конечном итоге заканчивается большой стрельбой. А после стрельбы всегда приезжают много вооруженных людей, прочесывают промзону, вспугивая привыкшего к определенному укладу зверя. После таких безобразий семья By несколько дней сидит голодная – пока зверь не успокоится и не придет обратно…

– Ой-е! – опять пробормотал By. – Зачем пришла, злая белая баба? Езжай обратно – спи…

By отлавливал собак. На обширных пустошах промзоны водилось великое множество разнообразных представителей песьей породы, удравших от прелестей цивилизации и объединявшихся в небольшие стаи, по своей структуре и социальному укладу мало чем отличающиеся от волчьих.

С некоторых пор собаки составляли для семьи By основную пищу. Благодаря бездомным дворнягам не было необходимости зарабатывать деньги на приобретение дорогостоящих мясных продуктов – еда бесконтрольно бегала по пустошам, нужно было только пойти и взять ее. Этот промысел был практически безотходным: из шкур шили на зиму шапки и примитивные шубы, шерсть шла на душегрейки, варежки и носки, жир собачий являлся прекрасным лекарственным средством от многих заболеваний, которые массово посещали корейскую семью в зимний период.

Технология отлова была предельно простой и, на взгляд цивилизованного индивида, варварской до чрезвычайности. Нужно было подкрасться как можно ближе к отдыхающей стае, ловко метнуть сеть, по краям которой свисали несколько металлических шаров, и, подскочив, глушить дубиной все, что не успело за эти несколько секунд убраться восвояси.

Псы не подпускали By в дневное время. Устраиваясь на отдых, они выставляли «часового» (так думал By), который, едва учуяв постороннего, мгновенно поднимал тревогу. В этом случае стая, словно зная, что кореец является их заклятым врагом, стремительно уносилась прочь. Ночью приблизиться к ним тоже не представлялось возможным: шустрые четвероногие постоянно перемещались в поисках пищи, не останавливаясь ни на секунду. Более того, в этот период они были агрессивны и могли оказать достойное сопротивление, чреватое самыми непредсказуемыми последствиями. С течением времени By выработал универсальную тактику, которой с успехом пользовался на протяжении почти полутора лет. Нужно было прийти перед закатом на промзону, забраться как можно выше и внимательно наблюдать за миграциями стай: при тщательном анализе прослеживалась определенная система, позволявшая безошибочно определить, по каким маршрутам будут в ночное время шастать четвероногие. Затем, с наступлением темноты, необходимо было забраться в безопасное местечко и часа за полтора до рассвета пройтись по намеченным днем пунктам, чтобы на слух определить, где кучкуются наиболее крупные бандформирования шерстистых обедов. Последний этап был самым сложным: с первыми лучами рассвета следовало выследить место, где стая собирается укладываться на дневку, поймать ветер – чтобы дул от собак на охотника, и скрытно выдвинуться к стае. С рассветом псы на некоторое время впадали в состояние какой-то благостной эйфории, особенно если удавалось ночью набить желудки. Перестав перемещаться, они собирались в кучу и принимались безобразничать: играть друг с другом, вздорно тявкать, выкусывать блох и так далее. В этот момент они утрачивали бдительность – оставалось только подскочить поближе и метнуть сеть.

В последнее время дела у By шли из рук вон. Раньше за ночь он привозил домой на небольшой самодельной тележке несколько собачьих трупов. Удавалось не только накормить семью, но и порой продавать мясо знакомым корейцам из города, выручая незначительные суммы на мелкие расходы. Но с каждым месяцем результат становился хуже: то ли слабели ноги у охотника, то ли хитрые псы стали ловчее: пока By бежал после броска к копошащейся сети, большинство четвероногих успевали выбраться из ловушки и убраться прочь. Бывало и так, что, просидев всю ночь на пустошах, охотник возвращался домой с пустыми руками. А настанет день, когда он не сможет точно бросить тяжелую сеть: все чаще болят отмороженные в Сибири суставы, ноют к непогоде, ломотной болью отдаваясь в голове. Если это случится зимой, семья скорее всего умрет от голода. В зимнюю стужу в полуразвалившейся даче плохо, особенно если нечем набить урчащий от хронической пустоты желудок…

…Удалившись от фармацевтического комбината, Ли заглушила двигатель, вышла из машины и некоторое время напряженно прислушивалась. Звуки стрельбы не возобновлялись, значит, все идет по намеченному плану. Преследователи, видя тщетность своих попыток, побежали вытаскивать из кустов замаскированные авто: пока они будут этим заниматься, рудинский «уазик» надежно выпадет из зоны их визуального контроля. Придется обшаривать все более-менее сносные пути движения в секторе между комбинатом и трассой. Очень приятно.

Ли приседа рядом с машиной, достала сигареты и осторожно прикурила от автозажигалки, пряча сигарету в кулаке. Жадно затянувшись, подсветила часы: для надежности следовало подождать минут пятнадцать. Отсюда до трассы немногим менее получаса неспешной езды: к тому моменту, как она выберется к крайнему выезду, люди Первого альянса должны успеть перехватить Рудина и снять ставшие ненужными посты на всех трех шоссе, ведущих в промзону.

Пятнадцать минут тянулись томительно долго. Ли успела выкурить три сигареты, несколько раз ощупала мешки, проверяя герметичность укупорки, и даже сделала специальную гимнастику, стараясь унять боль в пояснице – расстаралась, когда толкала ворота, теперь с месяц будет ныть, не отвяжется…