Внезапная огненная вспышка взорвалась мне в лицо. В наступившей темноте я ощупью попыталась выбраться из охваченной огнем кухни, молясь о том, чтобы младший брат, которого я притащила с собой, успел убежать или спрятаться. Было бы несправедливо, если он пострадает от моей беспечности и непослушания. Ведь мама много раз предупреждала меня никогда не разводить на кухне огонь, чтобы ненароком не поджечь газ. Наши крики о помощи услышали соседи, они помогли потушить огонь и оказали нам первую помощь. Пожар мы пережили, но шрамы от него остались у меня на всю жизнь.

За месяц я превратилась из прекрасного подростка с безупречной кожей в морщинистую старушку – по крайней мере, ее лицо я видела в зеркале. Я состарилась на десятки лет, и мое лицо и руки покрыли рубцы. Как же мне теперь смотреть в глаза миру и не чувствовать себя уродиной? Как приветствовать людей своими изувеченными руками? Как вернуться в школу и показаться одноклассникам?

Большую часть времени в больнице я провела в раздумьях, гадая, какой теперь будет моя жизнь. Я вспоминала, как мы с друзьями насмехались над внешностью других людей, которые казались нам несовершенными, и думала, останутся ли у меня теперь друзья. Возможно, семья будет любить меня по-прежнему, но вот друзья вряд ли окажутся столь милосердными и станут терпеть рядом с собой кого-то настолько некрасивого. Уж я-то знаю! В итоге я замкнулась в себе и поверила в то, что жизнь моя больше не имеет смысла. Тогда я могла видеть только физическую сторону существования.

Как выжить в мире, который судит людей в основном по внешности, а любой недостаток автоматически становится поводом для изгнания из общества? В такой ситуации я могла либо спрятаться, став отшельницей, либо принять новую себя и храбро выйти наружу. Но поскольку мне было всего 15, и я стеснялась своей внешности, то, конечно, вначале выбрала первый вариант. Я спряталась.

Маме потребовалось несколько месяцев, чтобы убедить меня продолжить прежнюю жизнь. Я согласилась вернуться в школу, но только для того, чтобы мама от меня отстала. Я вновь начала ходить на занятия, хоть и без того усердия, которое демонстрировала до пожара. И далось это совсем нелегко. Мне было тяжело поднимать голову и смотреть людям в глаза. Я боялась увидеть в них лишь жалость и презрение. И, к сожалению, часто была права. Некоторые люди глазели на меня и качали головой от жалости, другие отворачивались, словно испытывая отвращение к моему уродству. Были и такие, кто считал цветные пятна на моем лице (поначалу это так выглядело) результатом неудачной попытки отбелить кожу! Все это причиняло мне сильную эмоциональную боль.

Но со временем я обрела силы и уверенность и начала смелее смотреть людям в лицо. Я изменилась, когда поняла, что вначале мне самой нужно научиться принимать себя, если я хочу, чтобы это делали окружающие. И вот, преодолев эту преграду, я стала сильнее и снова нашла себя. Захотела не скрываться, а, наоборот, привлекать внимание мира своими действиями, чтобы он увидел под шрамами человека. В неравной схватке я вырвала победу и сформулировала один из основных девизов своей жизни: «Никто не может тебя осуждать без твоего разрешения». Я отняла у мира молчаливое разрешение на осуждение, которое сама же ему и дала.

Тот несчастный случай изменил меня полностью и навсегда. Я стала видеть красоту новыми глазами. Не потому, что у меня улучшилось зрение после пожара, а потому, что мои внутренние, духовные глаза прозрели и стали смотреть вглубь. Теперь, спустя больше 30 лет, я стала милосердной взрослой. Кто бы мог подумать, что такой тяжелый опыт сможет меня освободить!

Топе Сонгонуга

Глава 2

От разбитого сердца к исцелению

Замок из песка

Иногда нужно отпустить, чтобы понять, что держаться было ни к чему.

Автор неизвестен

Тем летом, когда мне исполнилось 12, все указывало на то, что это будет худший период в моей юной жизни. Однако, благодаря чудесам природы и мудрости моей дорогой тетушки, это время придало мне сил на всю жизнь.

Начиналось все более чем грустно. Мои родители решили развестись после 15 лет брака. Дом моего детства собрались продать, с отцом я теперь виделась только по выходным, а в довесок мне предстоял переход в новую школу. Но больше всего меня волновало то, что мы нарушим семейную традицию и не поедем в июне на отдых в горы. Вместо того чтобы проводить лето в прохладном лесу с пышной зеленью, следующие десять недель мне придется жить с престарелой тетушкой в тихом городке на морском побережье. Общаться мне там можно будет разве что с чайками.

Короче говоря, ехать я не хотела. Мне никогда не нравились колкий песок и соленое море, и хотя тетю я любила, мы не виделись уже девять лет. Я почти не помнила ее и искренне сомневалась, что она составит мне веселую компанию. Но выбора не было. Родители расстались не только друг с другом, но и с нашим домом. Жить пока было негде.

Поэтому, несмотря на мои протесты и дурное предчувствие, я оказалась в поезде, направляющемся на юг. Рядом со мной лежали две холщовые сумки с моей летней одеждой, книжками и дневником, который я завела, как только узнала о надвигающемся разводе родителей. Еще я везла с собой сердце, переполненное обидами, горечью и чувством утраты настолько, что мне было трудно дышать.

Когда поезд подъехал к станции, я вышла из вагона последней. Проводник словно почувствовал мое отчаяние – он похлопал меня по плечу, будто пытаясь уверить, что все как-нибудь само собой наладится. Но я-то знала, что моя жизнь уже никогда не будет прежней.

На платформе меня ждала тетя Оливия – старшая сестра моей бабушки. Как и проводник, она улыбнулась мне и похлопала по плечу. Видимо, я выглядела очень уж несчастной.

Последний раз я видела тетю Оливию, когда мне было три года, и, конечно, совсем ее не помнила. Поэтому, забыв на время о своих переживаниях, я осторожно начала ее рассматривать. Она выглядела словно маленькая девочка, одетая в вещи своей матери. Мне вспомнился старый журнал мод из моего детства. Темой номера было «Сочетая несочетаемое». Даже случайный прохожий сказал бы сейчас, что, стоя на той платформе, тетя Оливия совсем не сочеталась с тем, что ее окружало.

Я подумала: бедная тетя Оливия. Она в этой ситуации такая же жертва, как и