Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все попытки вести себя прилично пропали. Он прижал сумку к груди, всхлипнув, сжался в комок в потрепанном кресле Боба. Он был таким растерянным, даже не заметил, что Челси приблизилась, пока ее ладонь не легла на его спину.
— Я похоронила ее, — тихо сказала она. — Я не могла сделать больше, чем неглубокая могила. Знаю, это слабо утешает, но ты хотя бы можешь знать, что она не лежит открыто.
Его сестра была права. Это не утешало.
— Марси заслуживала лучшего.
— Да, — согласилась Челси. — Так всегда, но… так заканчивают смертные, Джулиус. Что бы мы ни делали, как бы ни старались, они всегда умирают. Мы можем лишь помнить, и я думала, что тебе помогло бы, если бы у тебя было что-то физическое.
Джулиус не знал, как можно было помочь с этой болью, но он не отпустил сумку.
— Спасибо, — прошептал он, сжимаясь сильнее.
Она прижала ладонь к его спине. А потом, как тень, в честь которой была названа, Челси пропала, оставив его одного. В этот раз Джулиус был рад. Хоть он не мог отвлечься от боли, ему нужно было побыть наедине с сумкой, от которой пахло Марси. Нужно было посидеть там, где никто не мог его видеть, и он мог быть пустым.
И он стался в брошенном кресле Боба в их горе, которая вскоре будет брошена, держась за воспоминание о человеке, который никогда не вернется.
Глава 2
— Позволь уточнить, правильно ли я поняла, — медленно сказала Марси. — Я мертва.
— Верно, — сказал ее отец.
— Этого я и боялась, — буркнула она, отклонила голову и посмотрела на бесконечную тьму.
Она не знала, как долго они тут были. Казалось, она плакала вечность, но слезы со временем высохли. Теперь она и ее папа просто стояли возле друг друга в бесконечной тьме, где было не по себе, и Марси не хотела тут быть.
— Так где мы? — спросила она, поворачивая голову, пытаясь найти хоть что-то, отмечающее, что они не стоят в бесконечной пустоте. — Это что-то вроде лимба или…
Ад был следующим вариантом, потому что она отказывалась верить, что эта холодная тьма была раем, но ее отец опередил ее:
— Мы внутри твоей смерти.
Она повернулась к нему.
— Что это значит? Ты говоришь «моя смерть», будто это место. Смерть — еще одно измерение?
Алдо Новалли рассмеялся.
— Не знаю. Теоретическая магия была твоей областью, карина. Этот старик знает, что видел.
Ответ был так похож на ее папу, что Марси невольно рассмеялась, хотя ее смех был нервным.
— Если я — эксперт, мы в беде, потому что я ничего не вижу.
— Потому что ты еще не открыла глаза, — сказал Алдо. — Попробуй снова.
В этом не было смысла. Если ее глаза были закрыты, как она видела отца? Но пробуждение в смерти требовало открытого разума, и Марси подавила все причины, почему это не могло быть, и заморгала, пытаясь открыть то, что уже должно быть открытым.
Эффект был мгновенным.
— Ого, — прошептала она, отшатнувшись.
Марси не знала, что случилось, но пока она моргала, бесформенная пустота отступила, как штора, и стало видно странно знакомую сцену. Она стояла на дорожке, ведущей к трехэтажному дому, скрытому под Небесными путями, где они с Джулиусом жили в СЗД. Потрясенно глядя туда, Марси понимала, что это не мог быть их дом. Во-первых, крыльцо и входная дверь были уже целыми, а не разбитыми мечом Конрада, а, во-вторых, она была мертва. Но дом ощущался как настоящий. Даже больше, как картинка, улучшенная так, что выглядела красивее, чем в реальности, и, пока она туда смотрела, Марси поняла, почему.
Это был не их дом. Это было ее воспоминание о нем. Воспоминание об их доме, каким она его любила, вплоть до восстановленной машины ее папы, припаркованной на обычном месте спереди. Бетонные пути сверху были пустыми и тихими, такого не бывало в СЗД, где машины всегда ехали из Подземелья к Небесным путям, во все часы. Тут все было неподвижным. Не было сирен, света фар в щелях, мерцания оранжевых фонарей, гудящих во тьме. Не было звуков или движений. Дом тихо стоял в бетонном убежище спутанных дорог, окна бодро горели, приветствуя ее дома.
— Ладно, — Марси повернула голову к папе. — Я все это выдумала, или тут так и было?
Ее отец хмурился, серьезно размышлял над ее вопросом, как всегда делал.
— Думаю, всего понемногу, — сказал он, наконец. — Это твоя смерть, Марси. Все, что остается от твоих двадцати пяти лет — твои знания, воспоминания, люди, на чьи жизни ты повлияла — собрано тут. Даже я тут как часть твоего воспоминания.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Марси. — Ты — это ты, или я говорю с плодом своего воображения?
— Думаю, я — это я, — Алдо Новалли пожал плечами. — Я помню твою мать, свое детство и день, когда ты родилась. Но я помню и то, что не мог знать. То, что ты испытала после моей смерти, включая то, как ты жила в грехе с тем драконом.
— Я не жила в грехе! — завопила Марси. Она не знала, что смущало больше: то, что ее отец получил ее воспоминания, или то, что она говорила ему правду. У нее не было таких отношений с Джулиусом, что было трагедией. Она жила бы в грехе сильнее, если бы знала, что умрет.
От этой мысли снова захотелось плакать, и Марси отогнала ее. Она потратила достаточно времени на эту трагедию, и она не могла позволять себе забыть, что у нее была миссия: найти Призрака и понять, как сделать то, что нужно было, чтобы стать Мерлином. Потому она взяла духа за руку и позволила ему утянуть ее в смерть. Не для того, чтобы рыдать из-за утраченных возможностей, как настоящий призрак. Но, пока она говорила себе взять себя в руки, Марси заметила, что что-то было не так.
Ладно, многое было не таким, но это показалось особенно странным. Пока в загробной жизни — или что это было? — все выглядело почти так же, как когда она была жива. Черная пустота была новым, но когда она смогла
