– Помню, как же, – насупился Главковерх. – Гильшер! Это имя запомнилось мне в связи с делом группы «Мерлин». И что же они искали, эти эсесовско-тибетские учёные?

– Ещё до войны Гитлер весьма настойчиво осуществлял по всему миру поиски разных магических предметов древности. Ну, там, о которых в мифах написано, в легендах… На нашу территорию тоже раз сунулся, на Кольский полуостров, но получил по носу. А теперь бесноватого интересует Хазарский каганат – точнее, некий объект, именуемый «когти досточтимого Песаха».

– Что ещё за …? – изумился глава государства.

– Прежде, чем ехать к вам, товарищ Сталин, я коротко, по телефону, проконсультировался с учёными, – мрачно заявил Берия. – Песах досточтимый – это такой хазарский полководец, а «когти» – какое-то непонятное сверхоружие, при помощи которого каганат умудрялся держать в страхе соседние народы. Так написано в старых летописях, честное слово!

– Сверхоружие, говоришь?! – Сталин кольнул наркома взглядом. – Сколько раз от тебя слышу: то американцы им занимаются, то немцы… А не пора ли и нам начать собственные разработки, как думаешь, Лаврентий?

Зная Сталина, Берия понимал, что вопрос пока носит сугубо риторический характер, но пройдёт время и вождь обязательно к нему вернётся уже в другой, вполне конкретной, форме.

– И ещё. Тебе не кажется, что этот фашист в наколках мог соврать? – продолжил Сталин. – Очень уж полученные сведения похожи на дезинформацию, на агентурную легенду.

– Так точно, товарищ Сталин, кажется, – уверенно сказал нарком. – Вернее, я не исключал подобного варианта и поэтому заранее приказал вернуть в Москву нашего замечательного гипнотизёра – товарища Вольфа. После того как гитлеровец всё рассказал, товарищ Вольф тоже провёл с ним… независимую беседу. И всё подтвердилось полностью: «Аненербе» активно занимается на оккупированной территории археологическими раскопками, всерьёз надеясь отыскать там древнюю хазарскую чертовщину.

При упоминании имени ночного гостя Лубянки, Сталин ощутимо вздрогнул. Позволив Берии договорить, он поинтересовался:

– Где сейчас находится товарищ Вольф? У себя держишь?

– Клянусь честью! – вскричал нарком. – Поехал кушать в ресторан, а потом домой. Сейчас спит, наверное…

– Смотри, это мой личный друг! – Сталин медленно погрозил пальцем.

Указанная дружба, а равно её природа, для Берия не являлась тайной. В трудные жизненные минуты глава советского государства имел обыкновение вызывать к себе Вольфа Гершевича и подолгу с ним беседовать. В результате артист-гипнотизёр снискал себе славу придворного предсказателя.

– Пускай товарищ Вольф немного отдохнёт, а потом привезёшь его ко мне. Понял, да? – не поднимая глаз, потребовал Сталин. – Что касается «когтей досточтимого Песаха», то мы обязаны сорвать замыслы противника. Нет, я не склонен драматизировать ситуацию, так как не верю, что древнее хазарское оружие, даже если немцы его найдут, может представлять угрозу для современных танков и самолётов…

Верховный подошёл к карте и, широким жестом указав на неё, продолжил:

– …Но положение на фронте сейчас характеризуется как неустойчивое равновесие – германцы напирают, мы держимся. Любая мелочь способна качнуть чашу весов в ту или иную сторону. Ты говорил о личной заинтересованности Гитлера в этих «когтях»?

Берия подобострастно кивнул.

– Хитрый ты человек, Лаврентий! Всегда знаешь, что надо говорить, а что не надо. Когда надо и когда не надо! – продолжил Верховный. – Древнее оружие, конечно, миф, но личный интерес – никакой не миф. Нельзя сбрасывать со счетов личный интерес того, в чьих руках – полнота власти, в чьих руках – принятие судьбоносных решений. Нацелившись на Кавказ, откуда родом товарищ Сталин и нанеся удар по Сталинграду – городу имени товарища Сталина, Гитлер думал, что наносит удар по самолюбию товарища Сталина. В ответ он ожидал личной обиды и опрометчивых решений, но просчитался – товарищ Сталин никогда не руководствуется личными интересами. А Гитлер руководствуется. Поэтому не нужно, чтобы Гитлер получил желаемое. Нужно, чтобы Гитлер получил по носу!

– Понимаю, товарищ Сталин! – преданно ввернул нарком.

– Вот и займись. Задействуй лучших агентов… Помнится, у тебя есть кадры, уже знакомые как с «Аненербе», так и с тибетскими монахами.

– Один-единственный человек, агент Лыжник, но он сейчас в Гималаях.

– Ну, так за чем дело стало? Отправляй самолёт! Или думаешь, у товарища Сталина самолётов не хватает? Ошибаешься, самолёты у товарища Сталина пока есть, а вот надёжных кадров мало… Много меньше, чем самолётов! Всё у тебя, Лаврентий?

– Так точно…

– Ну и хорошо! Видишь, как ловко мы с тобой со всей мистикой и чертовщиной разобрались? Даже заседание ГКО задерживать не пришлось. Ну, давай, приглашай товарищей из приёмной…

Берия повернулся и протянул руку, намереваясь открыть дверь, но та внезапно сама распахнулась и явила взволнованного Поскрёбышева. Секретарь хотел что-то сказать, но не успел, ибо его своим литым плечом оттёр в сторону начальник Генерального штаба генерал-полковник Василевский.

– Товарищ Верховный главнокомандующий, – отчеканил он с каменным лицом. – Только что получена информация: противник перешёл в наступление по всей линии обороны Сталинградского и Юго-Восточного фронтов. Отборные части вермахта начали штурм города Сталинграда.

Выслушав этот доклад, Сталин отвернулся и стал смотреть в окно. Внезапно губы его зашевелились. Берия, которому хорошо был виден профиль Верховного, сумел разобрать единственное слово: «велеречивым», из чего сразу стал понятен смысл остального.

Тут один за другим начали просыпаться телефонные аппараты, наполняя кабинет заполошными лающими трелями – будто деревенские собаки, почуявшие на околице чужака. Сталин не обращал на эти звуки ни малейшего внимания: перестав шептать, он, не моргая, смотрел в окно.

17 сентября 1942 года. Южные Гималаи. Королевство Бутан, долина Бумтанг.

Если в горах невовремя моргнуть – можно прозевать сумерки.

Южные джунгли остались далеко позади, но здешние леса тоже не особо дружелюбны к чужакам. Высокие дубы и сосны, выстроившиеся по сторонам, гнетут людей. В покачивании ветвей видятся подкрадывающиеся дикие кошки, а листья, с шуршанием сыплющиеся на тропу, вызывают в воображении образы извивающихся змеиных тел.

С раннего утра небольшой отряд поднимается по реке Танг к этой долине, где мелкая речушка Наринг, странно петляя, образовывает озеро Мебартцо, что с местного диалекта переводится как «пылающая вода».