Вроде успешно, раз «звёздочку» и ЗБЗ[49] имеет. Правда, не колется, за что их получил. Засиделись. Ужин нам в штаб принёс сам Багромян – нежнейший шашлык из молодого барашка. Всё охал, переживал, как мы без него питаться будем. Тоже с нами тяпнул стопочку. Расхрабрился и начал рекламу наводить. Мол, ещё 26 бакинских комиссаров кормил и с молодым Лаврентием Палычем в бакинском подполье работал против английских интервентов. Не знаю, правда или нет, но чую, куда гнёт. Точно! Просит с собой в рейд взять. А, и ладно, Корнеев не против, Артур быстренько приказ о переводе в ОМБрГ настучал на машинке. Багромян же на рембазе числится. А я пока и на базе, и в группе за главного. Подписал перевод, вакансия зампотыла в группе была. Думал – какие тылы в рейде? Вот и не заполнял вакансию. Ну теперь раз зампотыл есть – можно и спать идти. На том и разошлись спать по разным углам.

11 декабря, 1942 год, г. Кизляр, р. Кума, степь за Кумой.

Подъём и выход из базы прошёл организованно, я уже перестал удивляться толковости подчинённых. Погоды стояли слегка морозные, градусов пять ниже ноля. Свежий ветер гнал редкие волны слабеньких снеговых зарядов. Земля уже прихватилась морозцем. И ОМБрГ, не опасаясь завязнуть в грязи, выстроившись в четыре походные колонны, двинула по полям, минуя редкие населённые пункты, к исходному району. Несмотря на ночную темень, двигались уверенно. Благо я три дня назад уже отправлял по этому маршруту разведроту. Разведчики сейчас вели соблюдающие светомаскировку колонны. Два замыкающих каждую колонну БТРа тащат за собой на тросах десятиметровые брёвна, обвязанные сучьями и колючей проволокой. Своеобразная борона-метёлка, заметает наши следы.

К переправе через Куму вышли с рассветом. Речка и не думала замерзать, потешаясь над слабенькими потугами Дедушки Мороза. Наш путь на левый, северный берег Кумы. Разведчики уверенно вывели колонны к большому оврагу, здесь, видимо, когда-то тёк приток Кумы. Отжимаю тангеиту[50] ТПУ, сопряжённого с УКВ-радиостанцией. Даю три тоновых вызова и скороговоркой произношу:

– Аллах Акбар.

В ответ слышу четыре тона и:

– Иншалла.

Опознались. Та-там! Рояль в кустах! В овраге под масксетями сапёры с четырьмя понтонными парками. Русская армия ещё со времён Екатерины славилась своими артиллеристами и сапёрами. И сталинские сапёры не посрамили память предков, а шойгувские сапёры, будь они здесь, признали бы, что деды ни в чём не уступают мастерству внуков. Сорок минут, и через реку наведено четыре наплавных моста, ещё час на переправу. И сапёры начинают демонтаж мостов, а наши следы, итак почти незаметные, уходящие на северо-запад, заметает лёгкая позёмка.

Ещё пара часов и 50 пройденных километров. Всё, прибыли. Хорошее место. Небольшие холмы, несколько небольших балок и оврагов, жиденькие рощицы и скопления каких-то по-южному колючих кустов. Хорошее место для днёвки. Колоннам – стоп. К машинам. Бойцы отрабатывают привычную тему. Отвязать притороченные к технике шесты, натянуть на них масксеть и зафиксировать всё растяжками. Маскировка в русской армии – производная от сапёрного мастерства. Маскировка – наше ВСЁ! Всё, через 10 минут нас здесь нет. Сидим под белыми дырявыми «покрывалами» тихо, как мышки. Благо вся техника утеплена, все тентованные грузовики, а их большинство, имеют круговую термоизоляцию кузовов из фанеры, обитой ватными матрасами. Разглядеть нас можно только в упор. Но места здесь в эту пору малолюдные. Это летом тут не протолкнуться от стад коров и отар овец. И ближайшие немцы, по данным разведки, отсюда километрах в двадцати. И погода не лётная, то есть летать-то можно, но на земле хрен чего разглядишь. Облака в метрах 50 над землёй проплывают, иногда даже туман опускается. Не наткнётся на нас случайный прохожий, а для неслучайного – выставляем охранение. И можно дать отдохнуть мехводам и просто водителям. Хоть водил у нас тройной комплект (в НКВД очень многие хотя бы грузовик водить могут, косоруких там не держали), и менялись водилы через четыре часа, но всё равно роздых им нужен. Ещё 30 минут на дозаправку и ЕТО[51], и всё окончательно затихает. Только снег шуршит, ветер шепчет да ивы с шелковицами потрескивают, отбивая морзянку непонятным шифром.

Перекус пеммиканом[52], целый полевой хлебозавод по моему рецепту неделю пёк-сушил питательные батончики. Теперь вся наша орава неделю может питаться сладко-жирным энергетиком. Пару раз за день выходил пройтись, проверить несение службы. Замечаний и залётов не обнаружилось.

Наконец невидимое солнце свалило в Европу, на степь опустился мрак. Темнота – друг молодёжи. Сколько приятно-адреналиновых ночных приключений спрятано в моей памяти, да и в Лёниной тоже. Только я собрался поцеловать за ушком опускающуюся на пахучий стог сена грудастую одноклассницу, как приятная дрёма была прервана ввалившимся в штабной «ганомаг» командиром взвода связи. Его «Опель» со смонтированной в кунге радиостанцией стоял рядом.

– Есть сигнал, товарищ полковник! Квитанцию отправили.

Значит, 4-я танковая армия немцев только что начала в Котельникове свой поход в вечность, мёрзлую и тёмную вечность. Надеюсь, в этот раз эта армия не только люлей получит, но и вместе со своим командующим Готом разделит холодно-голодную участь армии Паулюса. Думаю, Готу будет всё-таки хреновее. У Паулюса были развалины сталинградских подвалов для обогрева и румынские лошади с городскими крысами на пожрать. А у Гота будет только голая снежная степь вместо подвалов, а на пожрать только запах бензина в пустых баках танков.

Ну а нам тоже пора. Полковник, вас ждут великие дела!

12 декабря, 1942 год, степи Северного Кавказа.

На часах 02.30. В группе радиомолчание, поэтому по колоннам разбежались посыльные. Будем идти, как и вчера, четырьмя примерно равными колоннами, с небольшим нарушением немецких уставов. Перед ШЗ[53] не будет головного дозора, и БПЗ[54] не выделяются. Надеюсь, фельджандармы[55] не будут на губу меня за это сажать. Маршруты колоннам нарезаны, карты розданы, боевой приказ командирам подразделений ещё в середине дня зачитал. Каждый боец знает свой манёвр. Вперёд, товарищи!