Дату смерти изменить нельзя - Сергей Донской

Улочка Первореченская ничем не отличается от множества подобных улочек Корейской слободки на окраине Владивостока. Не слишком чистая, но и не слишком грязная, косо протянувшаяся по южному склону Куперовой пади, она стихийно возникла в конце XIX века, когда был подписан договор об установлении дипломатических отношений между Российской империей и королевством Корея. И если в 1864 году в бухте около военного поста обосновалось всего четырнадцать корейских семей, то через четыре года в слободке насчитывалось уже около 2000 поселенцев.

Как и у себя на родине, корейцы поначалу тихо-мирно занимались земледелием, выращивая невиданные урожаи проса, ячменя, редьки, картофеля, огурцов и перца. Все было хорошо до того дня, когда обитатели слободки решили, что торговать мясом значительно выгоднее, чем овощами. Дисциплинированные, трудолюбивые корейцы взялись разводить свиней с таким рвением, что очень скоро легионы хрюшек наводнили не только окрестности сопки, но и оккупировали центральные улицы города, оскорбляя своим видом и поведением нежные чувства дам. Кавалеры воспылали праведным гневом. Однажды темной ночкой во Владивостоке произошла жесточайшая резня, в результате которой были перебиты почти все корейские свиньи.

Переусердствовавших хозяев хрюшек тогда пощадили, сделали скидку на их темное средневековое сознание. Не сильно задели корейцев и сталинские репрессии за пособничество японским милитаристам, так что столетие спустя диаспора насчитывала уже около 30 тысяч человек, а в слободку приезжали все новые и новые поселенцы. «Они держатся сплоченно и обособленно, как пионеры эпохи покорения Дикого Запада», – восторгался местный журналист, плохо разбиравшийся в особенностях азиатского характера.

Покорителям американского континента и не снилась сплоченность того рода, которую демонстрировали выходцы из Кореи. Это была «монолитность рисовых зерен, утрамбованных в одном мешке», как образно выражались у них на родине – в стране, населенной нищими крестьянами, которые никогда бы не выжили без постоянной поддержки друг друга.

В Европе или в Америке семья земледельцев могла прокормиться и собственными силами, но на Дальнем Востоке, где основной сельскохозяйственной культурой был рис, рис и снова рис, дела обстояли иначе. Один гектар рисовой плантации мог насытить гораздо больше людей, чем гектар пашни или пастбища. Однако, являясь идеальной пищей для густонаселенной страны, рис требовал громадных затрат коллективного труда. Его высевали не на ровные сухие поля, как пшеницу, а вручную, стоя по колено в воде, согнувшись под палящим солнцем. Это делали всей деревней, а кроме того, совместными усилиями возводили дамбы и каналы, строили дома, храмы, школы, даже создавали кассы взаимопомощи, за многие века предвосхищая идеи социализма. Корейские деревни представляли собой настоящие коммуны, существующие по принципу «один за всех, все за одного».

Корейцы веками впитывали дух общины, он проникал в их кровь с материнским молоком, с рисовым отваром, коллективизм был неотъемлемой составляющей их натуры. Дополнительно объединяла их великая общая идея – освоение новых жизненных пространств. К исходу XXI века сыны Страны утренней свежести намеревались заселить все пустующие просторы Дальнего Востока и Сибири, хотя откровенничать на эту тему было не принято. Наоборот, подчеркивая свое миролюбивое и добрососедское отношение к русским, члены владивостокской общины учреждали всевозможные союзы, объединения и организации корейско-российской дружбы.

Одна из подобных общественных организаций возникла в угловом доме на пересечении улиц Первореченская и Краснооктябрьская – возникла без лишней помпы, разрезаний ленточек и торжественных речей. Просто стоял себе обшарпанный двухэтажный дом, явно нуждавшийся в капитальном ремонте, а потом жильцы неожиданно съехали, получив предложения о выгодном обмене жилплощади. Уже через месяц обновленный фасад украсила неброская табличка, свидетельствующая о том, что внутри размещается Общество Российско-Корейской Интеграции, сокращенно ОРКИ. Поэтическое название «Утренняя заря», фигурировавшее на табличке, не стало приманкой для обитателей слободки. Более того, многие из них предпочитали обходить свежеоштукатуренный дом десятой дорогой или, по крайней мере, старались не появляться поблизости без особой необходимости. Что касается туристов, то они сюда вообще не заглядывали, любуясь куда более живописными достопримечательностями Владивостока. А если бы и завернул в ОРКИ случайный прохожий, то он не увидел бы тут ничего такого, что могло бы оправдать его любопытство.

Вот она – приемная Общества, – добро пожаловать. Чистота, порядок и вызывающее, бросающееся в глаза убожество: пара письменных столов по углам, рассохшиеся стулья, старенький компьютер с севшим монитором, обшарпанный линолеум, фикусы в допотопных горшках, дешевые обои, неумело сколоченные стенды на стенах – все это вызывает судорожную зевоту и желание бежать без оглядки, пока вы не превратились в одну из тех сдохших от тоски мух, что покоятся между закупоренными навеки рамами. Но не надейтесь так легко отделаться от приторно-вежливых корейцев, которые, радуясь появлению любого посетителя, кинутся рассказывать вам о деятельности ОРКИ, предусмотрительно придерживая вас за рукав. Вы узнаете, что стараниями Общества на улице Хабаровской появился памятник в память 60-летия депортации российских корейцев, что на радиоволне станции «Владивосток» регулярно звучит программа о Стране утренней свежести и ее жителях, что не без участия жителей слободки в городе Инчхоне, бывшем Чемульпо, воздвигнут мемориальный комплекс в честь подвига крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец».

А если взятый в оборот визитер и после этой ознакомительной лекции не изъявит желания немедленно ретироваться на свежий воздух, то ему поднесут чашку чая и предложат насладиться чудесной песней, записанной на лазерный диск специально для подобных случаев. И польется из стереодинамиков звонкая музыка, и трогательный девичий голосок затянет первый из сорока восьми куплетов про то, как давным-давно жители маленькой корейской деревушки Тизинхэ перебрались в поселок на берегу залива, носящий русское название Владивосток. Они остались там навсегда, но их дети, внуки и правнуки обязаны помнить, что за сопками несет свои воды в океан река Тюмень-ула. Она берет свое начало из озера, которое лежит высоко в горах Тян Пэ Сян. Камни на его берегах такие легкие, что не тонут в воде. За этой рекой лежит их родная земля – Страна утренней свежести, куда они когда-нибудь обязательно вернутся с победой.

С какой победой? Над кем? Об этом песня умалчивала.

И вообще в тот чудесный весенний день, о котором идет речь, в холле Общества царили тишина и скука, а главные события развивались на втором этаже, проникнуть куда без приглашения было очень и очень затруднительно. Там собрались только свои. Надежные, неоднократно проверенные в деле активисты ОРКИ. Что примечательно, внешность всех без исключения свидетельствовала об их корейском происхождении, хотя им вроде как следовало крепить и ширить связи с русским народом.