Кок'н'булл - Уилл Селф

Кок — для Крессиды и Чарльза,

Булл — для Уильяма

Пусть я с моею музой прозаичной

Хожу пешком — а ваш-то конь крылат!

Но да пошлет вам Бог и слог приличный,

И славу, и сноровку. Как собрат,

Я воздаю вам должное — обычный

Прием, которым многие грешат! -

Едва ль, на современность негодуя,

Хвалу потомков этим заслужу я.

Байрон. Дон Жуан

В присутствии Дэна Кэрол всегда чувствовала себя менее женственной. Едва ли она могла описать свои ощущения в подобных выражениях, таким лексиконом она не пользовалась. Кэрол проучилась три семестра по классу социологии в Ланстефане — небольшом и скучном уэльсском колледже. Она прошла всего треть курса, и образование ее было кратким. Кэрол достаточно долго испытывала на себе влияние модного в те годы студенческого радикализма, поэтому вполне могла охарактеризовать свою отчужденность к Дэну четкими определениями из феминистского жаргона. Но Кэрол была слишком инертна, чтобы критиковать. Поэтому мужчины не были у нее поголовно тупицами и шовинистами, а также ни «фаллоцентристами», ни «помешанными на фаллической гегемонии ретроградами». С другой стороны, и женщины не были ни подавлены, ни эмансипированы, не было у них даже «остывших желаний», и уж никогда она не сказала бы, что их «доводы искажены».

В Ланстефане Кэрол проводила долгие сапфические ночи, оказавшись под влиянием пухлой лесбиянки по имени Беверли, родом из Лидса. Беверли читала ей лекции на жаргоне, пытаясь вывести ее из массовки в активисты этого лжеучения. Они поддерживали напряжение посредством растворимого кофе, и все заканчивалось потливым ерзаньем в попытках разобраться с застежками бюстгальтеров.

Однако, несмотря на этот сравнительно экзотический опыт, Кэрол — дочь болезненно стеснительной женщины и недовольного жизнью, помешанного на самовоспитании инженера-электрика из Пула — не имела склонностей к самобытному образу жизни. Ее не хватило даже на то, чтобы окончить институт и получить диплом в противовес культурной гегемонии мужчин. Сметанные телеса и пытливые пальцы Беверли не смогли высвободить сексуальную энергию наслаждения, зажатую в узком лоне, как не смогли сделать это и пенисы, которые тыркались в нее, как мотыльки о стекло, и карабкались трюфельными поросятами по узким бедрам. С тех пор как она стала интересоваться вопросом, таких набралось порядка семи.

Эта честь досталась Дэну, и то по чистой случайности. Именно эта случайность в сочетании со склонностью Кэрол всегда и при любых обстоятельствах идти по пути наименьшего сопротивления во всем, что она когда-либо говорила, или делала, или даже думала, и придает этой истории пикантность, содержащуюся в словосочетании кок-н-булл.

Поход по барам жующей центральной улицы базарного городка в Уорвикшире явился прелюдией к этой цепи случайностей. Следуя традиции, соблюдаемой студентами всего мира, Кэрол выехала из альма — матер с двумя сокурсницами, с одной из которых была едва знакома. Едва знакомая, в свою очередь, имела еще более отдаленное знакомство с компанией студентов-дизайнеров из Стоурбриджа. Вечеринка должна была вот-вот начаться. Три ланстефанца — Кэрол, девочка по имени Беа и парень Алун — загрузились на закате дня во взятую напрокат машину и пробурились через Уэльс, а потом и через ночную Англию по узкому тоннелю, выбитому фарами из темноты.

Как оказалось, на вечеринке обмывали диплом Дэна. Его друзья в униформе бунтарей духа — узких рабочих штанах и пушистых шапках, поздравляя, тыкали его кулаками в плечо. Кэрол заметила, как он при этом грустно, самоуничижительно улыбался, едва поднимая увядшие уголки рта, и размышляла, хватит ли у него сил поспевать за этими парнями в походе по барам.

Сил у него хватило.

Для экшена был выбран городок Атерстоун, так как именно там находилась улица с рекордным для всей Англии, не говоря уже об Уэльсе, количеством пабов на погонный метр тротуара. Стоурбриджевская компания собиралась пройти всю эту улицу, опрокидывая в каждом по рюмочке. Идея принадлежала Дэну.

Вечер становился все дымнее и сплоченнее. Кэрол начала с джина, но вскоре голова ее поплыла, и она переключилась на пиво. В какой-то момент, определенно важный, но трудно определимый во времени, обнаружив себя тупо уставившейся на вывеску Desiderata («Покойно ступай меж прочих…»), Кэрол поняла: из состояния весьма поддатой она перешла в стадию полнейшей убранности.

Студенты-дизайнеры хватали друг друга за плечи. «Давай, Элин!» — кричали они, пародируя местный акцент. Они приготовили специальные карточки, где в левой колонке значились все пабы Атерстоуна, а в двух других нужно было проставлять название напитка и литраж выпитого в каждом из перечисленных заведений. Они уже перестали сравнивать свои результаты и теперь были просто-напросто пьяны.

Кэрол взглянула на Алуна, он посмотрел на нее. Она вдруг поняла, насколько плохо знает этих ребят из Стоурбриджа. Единственная зацепка — Дэн, с которым Алун проучился пару лет в школе в Кардиффе, однако они не особо дружили. Кэрол не без веских на то оснований почувствовала непрочность своего положения в этой компании. Но тут на нее посмотрел Дэн, и в складках его поникшего рта и мышином завитке челки, который тоже поник, она отчего-то уловила сочувствие.

Они трахнулись на тонкой пенопластовой подстилке. Дэн со скрипом вошел в нее и, конечно же, слишком рано — у нее все было сжато и сухо. После трех пескоструйных толчков он кончил. Однако по какой-то причине вследствие некоей синаптической ошибки она кончила вместе с ним. Оргазм взбирался по ней, пока она, плохо соображая, глядела на «художественный» плакат на стене напротив. Это был первый оргазм, который она испытала с мужчиной внутри нее. Позже в полной дезориентации алкогольного провала она взгромоздилась на стопку дэновских учебников, лежавших в углу комнаты, и обоссала их.

Вернувшись на застывший матрац, она свернулась, как эмбрион, и тут же почувствовала локон Дэна у себя между лопаток. Дэн тыркался носом и прижимался тонкими губами к ее спине. Она ответила тем же.

Дэн и Кэрол поженились примерно год спустя, и буквально все, кто их знал, были уверены, что она беременна, однако это было не так. Именно та короткая продувка в полном исступлении и последовавшая за ней теплая волна и поженили Кэрол с Дэном. И хотя подобный опыт больше не повторялся, Кэрол до сих пор чувствовала смутную привязанность к Дэну. Она была уверена, что чувство, которое она испытывает к этому тщедушному телу в маленьких коричневых родинках по белесой коже, и есть любовь. Его песочные волосы, которые сами укладывались в допотопный полубокс с вихром над подвижными бровями, тоже вызывали в ней любовь. Еще Кэрол ценила его масте — ровитость. Как у большинства дизайнеров, у Дэна были умелые руки: он мастерил забавные вещицы из бумаги и картона. Приглашение на их свадьбу представляло собой бумажную скульптуру. Распахнутая открытка превращалась в церковь; бумажные дверцы раскрывались, и выскакивал силуэт жениха и невесты под венцом. Это было жутко изобретательно.