Удержать престол - Денис Старый

Лжец на троне. Удержать престол.

Пролог

Пролог

Москва

2 августа 1606 года, 11:25

Я стоял на Лобном месте и рассматривал людей, которые собрались, дабы лицезреть своего государя. Разные люди. Кто-то одет в добротный шерстяной кафтан, были и те, кто щеголял в парче. Соболиные шапки на некоторых собравшихся еще больше контрастировали с жаркой погодой, что устоялась после утреннего ливня. Градусов, по ощущениям, двадцать семь. И соболиные шапки. Вот, несколько человек пришли и в шубах. Самоубийцы. Но, были и те, кто пришел в чистых, но явно потертых рубахах. Разные люди будут слушать меня.

Казалось, что шубы и шапки — это проявление сумасшествия. Ну, не считать же собравшихся спортсменами, которые в ущерб своему здоровью гоняют вес, чтобы попасть в меньшую весовую категорию на соревнованиях. Нет, этими людьми двигало иное — они одевали самое-самое дорогое и нарядное, что было, ибо нельзя же пред государевы очи предстать в непотребном виде. И при этом не столь важно, что через пять минут, как только мужчина оденет шубу в жару, он превращается в вонючего козла. Это только небольшое неудобство. Но, не стану же я требовать, чтобы люди поснимали свои одеяния! Тем более, что среди собравшихся было крайне мало женщин. Вот тех раздел бы.

Женщины… когда был цейтнот, и, то выживал после отравления, то сочинял воззвания, то участвовал в воинских учениях, и так, и так ощущал потребность в женской ласке. Сейчас же… Нужно с этим что-то делать: или загрузить себя такой физической работой, чтобы мечтать о поспать в гордом одиночестве, либо найти уже кого-то, да подтвердить собственное реноме сластолюбца.

Но, пока что я хотел обратиться к людям, показать себя. Никак не мог взять в толк, отчего получались все эти Лжеправители. Неужели, Лжедмитрии все между собой были столь похожи, что не было понятно — это разные люди? Безусловно, часть политических фигур шла за самозванцами для собственных выгод, в угоду конъектуре. Но ведь и простые люди поддерживали лжецов, да, были и те, кто верил, что Лжедмитрий Второй — это спасшийся Лжедмитрий Первый. А еще был и Третий «спасшийся царевич Димитрий». Может то, что я покажусь перед людьми, хоть как-то, но уменьшит возможности к обману.

Да! Я сам дважды «лже»: первоначально Лжедмитрий, а после, так и вовсе оказался иным человеком, из будущего. Пусть так, но решение мною принято, и я не самоубился, или самоустранился, а решил, что смогу принести больше пользы для России.

Будучи ранее человеком системы, я не был своеобразным патриотом. Часто ругал правительство, старался представлять непогрешимость Первого, но и он мной критиковался. Бранился, обсуждал, клял, порой на чем свет стоит. Но ни-ко-му не позволял делать тоже самое, если только человек сам не являлся частью системы. Ты ругай, бранись, но это, как в семье. Можно сколь угодно ссорится с детьми, родителями, но не отнять одного, что они родные, любимые, за которых нужно грызть любого, кто обидит.

И для меня Россия родная, такая неидеальная, проблемная, порой раздражающая своими негативными особенностями, но своя. Потому я не слишком задумывался, после того, как осознал, что попал в тело Лжедмитрия, когда встал вопрос о том, что делать дальше. Я накидывал себе варианты: сбежать в Новый Свет, или в Европу, может, и в казаки податься и похулиганить. Но все доводы в пользу того или иного своего будущего разбивались о факты и аргументы единственно правильного решения — остаться в России и стать тем, кто сможет добиться обмеления полноводной реки русской крови, хотя бы до небольшого ручейка.

Я приверженец идеи: пролить мало крови, чтобы не пролилось больше. Хотя во всех случаях стоит подходить индивидуально и сообразно выгодам, пусть во главу угла и следует ставить вопрос безопасности.

Вот, к примеру, стал я вновь царем. Подходил к Москве, как завоеватель, входил в город, как освободитель, а, въезжал в Кремль уже государем, единственно природным царем. И считаю, что все случившееся правильно. Я уже делаю многое, чтобы прекратить Смуту, чтобы Россия смогла встряхнуть головой и выветрить морок, помутнение, а после начать работать. И на пути возвращения своего престола, я пролил кровь. Уверен, что многим меньше, чем это могло быть, или было в иной истории, но уже не отмыть и не отмолить собственные грехи. Но, да, я к религии отношусь с уважением, но, никак ни с фанатизмом или фатализмом. Некогда, перед штурмовыми действиями в своем прошлом, молился, но, себе же нельзя врать, так, на всякий случай. При этом имел еще и какие-то фетиши и амулеты. Что именно спасало тогда, не знаю, вероятнее всего, внимание и обучение, но и фенички с амулетиками не выбрасывал.

И что же я хочу от тех людей, которых сейчас наблюдаю с высокого помоста на Лобном месте, если я, человек будущего, в эпоху информативной вседоступности и почти что вседозволенности, оставался адептом дремучего суеверия? И тут религия — это наше все. И я не могу это использовать.

— Читай молитву, Владыко! — повелел я, и стоящий рядом патриарх Игнатий.

— Царю Небесный, утешителю душе истины… — голос патриарха громом раздавался в установившейся тишине.

Я встал не колени перед иконой Казанской Божьей Матери. Эта икона символизировала возрождение, с изображение защитников Руси: Божьей Матери и Исуса. Так и будет написан в государевой грамоте, что Русь-Россия возрождается после лет неурядиц и голода, пожарищ. Икона не сгорела в пожаре, но и Русь не сгорит и окрепнет [по преданию иконы Казанской Божьей Матери нашли на пепелище].

— Люди русские, православные…- начал я свою речь-общение с народом после того, как были прочитаны молитвы «Царю Небесный» и «Отче наш».

Выбор молитв был не случайным, принято, что именно «Царю Небесный» следует читать перед началом великих-новых дел. А мы, я, что ни ни есть, начинаю эти дела.

— Вот он, я! Как можно спутать с иными, ворами и татями из литовского Могилева? Или с тем невинноубиенным Григорием Отрепьевым, или кто был тот несчастный? Господь отметил меня знаками на лике и рукой, что более второй. Власами я рудый, более темный. Смотрите на меня и запоминайте, кабы тати разные, что ведут к Москве ляхов, да заживо погребают жонок православных, опосля насилья над ним. Что дитяток на сабли берут для потехи своей, да славят Лукавого… — нагнетал я