Таверна с проблемами для попаданки - Злата Уютная

Злата Уютная, Мария Минц

Таверна с проблемами для попаданки

Глава 1

– Ты совсем оглохла, что ли?! – рявкнул на меня совершенно незнакомый грубый мужской голос.

От неожиданности я едва не вскрикнула.

Резко вскинула голову, чтобы ответить – на язык как нельзя лучше легла фраза: “Как вы со старшими разговариваете? Вас родители совсем вежливости не учили?” Но стоило мне только взглянуть на обладателя голоса, как я тут же забыла о том, что хотела сказать.

Передо мной стоял мужчина лет тридцати с короткими волнистыми волосами, зачесанными набок, колючим неприятным взглядом голубых глаз и тонкими губами, сложенными в презрительную ухмылку. Ему на лоб так и просилась надпись: “бандит”.

Вот только вовсе не его внешний вид заставил меня замереть. А его одежда.

Она была… как бы правильно сказать… слишком уж необычной.

Мужчина был одет в бесформенную накидку, из-под которой выглядывало нечто, похожее на коричневую кожаную куртку с металлическими вставками. На шее висел здоровенный серебряный кулон в виде скорпиона в круге. Живот перетягивал широкий пояс с пряжкой в виде всё того же скорпиона, а сбоку к нему был пристегнут… батюшки, это что, настоящий меч?!

Только сейчас я запоздало поняла, что есть ещё что-то, гораздо более странное, чем внешний вид этого страшного мужика. Гораздо важнее для меня было понять как он оказался на моей даче. Я же точно помню, что закрывала калитку, да и входная дверь тоже заперта на ключ!

Внезапная догадка осенила меня.

Я повернула голову в сторону окна, которое недавно открыла нараспашку, чтобы проветрить комнату. Скорее всего, этот психопат залез через него. Но стоило мне только кинуть взгляд туда, где буквально недавно было окно, как я замерла в ещё большем изумлении.

Помещение, в котором я находилась, было совершенно не похоже на мою дачу!

Во-первых, оно было куда больше. Наверное, как минимум, раз в десять. Во-вторых, оно было заставлено длинными деревянными скамьями и высокими деревянными столами. Всё это было грязным, словно покрытым многолетним слоем жира и пыли. За некоторыми столами сидели люди. Немного, человек пять, но все, как на подбор: их одежда была очень похожа на одежду того мужчины, который на меня орал. И все они хмуро ели что-то из глубоких тарелок, изредка кидая в мою сторону недовольные взгляды.

Батюшки… ладно, похоже, вопрос нужно поставить по-другому. Что это за место и как здесь очутилась я?!

– Думаешь, меня, Рудольфа Барана, так легко обмануть? Притворишься глухой, и я от тебя отстану? – снова рявкнул мужчина, стоявший напротив.

Услышав его фамилию (или это было прозвище?), я невольно фыркнула и поспешно прикрыла рот ладонью. А ведь она идеально подходит этому грубияну! Баран – он баран и есть, мордатый, с пустоватыми глазами навыкате, и упёртый.

Но Баран мою усмешку заметил. И она ему ой, как не понравилась.

– Смеешься, дрянь?! – взревел он, – ну ничего, я ещё посмотрю, как ты потом хохотать будешь. Когда отдашь мне все свои деньги!

Я снова перепуганно вздрогнула. Так он ещё и вымогатель, оказывается? Недаром я приняла его за бандита! Наверно, из тех мошенников, которые обирают престарелых. И не стыдно такому здоровому лбу заниматься подобными вещами? Лучше бы нормальную работу нашел!

Терпение лопнуло. В непонятном месте, перед лицом какого-то сумасшедшего… от обилия непонятных вещей голова пошла кругом.

– Денег моих захотел, да? – выкрикнула я, – А вот не получишь ни шиша! На что я, по-твоему, жить буду? У меня одна пенсия уходит на…

Я хотела поставить наглеца на место, но на середине фразы внезапно осознала, что мой голос резко изменился. Он стал более звонким и мелодичным, и в нем чувствовалась небывалая бодрость и молодость.

От такого поворота событий я оцепенела. Так и застыла, пялясь на мужчину, который точно таким же ошарашенным взглядом сейчас пялился на меня. Небось, тоже удивился, что старушка может говорить таким дивным голосом. Ну или ему просто никто никогда в жизни отпора не давал.

Я поднесла руку к горлу и не поверила тому, что ощутили мои пальцы.

Что? Как это возможно?!

С огромным удивлением мои пальцы ощутили молодую упругую кожу шеи.

Я перевела взгляд на свои руки и зажмурилась.

Это наваждение, иначе и быть не может. Ну или ты, Алевтина Сергеевна, сошла с ума.

Но сколько бы я ни жмурилась и не хлопала глазами, оно не спадало.

Все ещё не веря своим глазам, я вовсю рассматривала свои хрупкие бледные руки с тонкими аккуратными пальцами и необычайно нежной кожей. Куда только делись морщины, коричневый загар, полученный от каждодневного ухода за моими грядочками? Куда ушли грубые мозоли от лопат и граблей, застарелый шрам на ребре ладони от разбитого цветочного горшка? Такие руки у меня были в двадцать лет.

При воспоминании о разбитом горшке, оставившем мне шрам, у меня тут же возникло более свежее – о разбитой только что банке смородинного варенья.

Почему я так внезапно про него подумала? Да потому, что именно с него всё и началось!

О том, что у меня как раз осталась пара банок с прошлого года, я вспомнила, когда ставила чай. Стоило мне представить их себе, как во рту тут же поселился восхитительный сладковато-кислый вкус спелых ягод, а ноздри уловили запах далёкого лета.

Делать было нечего, пришлось спуститься в подвал. Надо сказать, я побаивалась проделывать такое в одиночку: уж больно лестница вниз была крутая, а лампочка там постоянно мигала, и приходилось каждую ступеньку нащупывать на свой страх и риск.

А мне уже было далеко не двадцать, чтобы легко скакать вверх-вниз. И даже не сорок.

Но бешеное желание поесть варенья пересилило. На моё счастье, лампочка любезно подсветила мне путь, и спуск прошёл хорошо.

Заветная баночка нашлась среди батареи пыльных пузатых трёхлитровок с солёными огурцами. Но стоило только взять баночку с полки, как из-под ног вдруг с писком метнулись несколько чёрных комков, и я вскрикнула от неожиданности.

– Вот заразы! Брысь!

Кота мне надо, в который раз с сожалением подумала я. Хорошего такого, который быстро навёл бы порядок в этом мышином царстве.

А если бы у меня был кот, как бы я его назвала?

Васька? Барсик? Хотелось чего-то более необычного и запоминающегося. А что, если…

И тут лампочка решила, что пора перегореть. Над