Кровавые вороны Рима - Саймон Скэрроу

Ad meus plurimus diutinus quod optimus amicus, Murray Jones[1]

Четырнадцатый легион, как и прочие легионы римской армии, состоял из пяти с половиной тысяч воинов. Главной боевой единицей легиона являлась центурия из восьмидесяти человек, во главе которой стоял центурион. Центурия, в свою очередь, подразделялась на отряды из восьми солдат, которые жили в одном помещении в казарме или палатке во время военных кампаний. Шесть центурий объединялись в когорту, а десять когорт – в легион, при этом первая когорта была вдвое больше по численности. Каждый легион сопровождал кавалерийский контингент из 120 всадников, который делился на четыре эскадрона. Кавалеристы исполняли обязанности разведчиков и вестовых.

В римской армии была установлена следующая субординация в нисходящем порядке.

Легат – человек аристократического происхождения, как правило, лет тридцати пяти. Легат осуществлял командование легионом в период до пяти лет в надежде создать себе имя и получить возможность дальнейшего продвижения в политической карьере.

Префект лагеря – седеющий ветеран, прежде служивший в звании старшего центуриона легиона и находившийся на пике профессиональной военной карьеры. Он обладал огромным военным опытом и высокими моральными качествами. В случае отсутствия, ранения или гибели легата командование легионом переходило к нему.

Шесть трибунов исполняли обязанности штабных офицеров. Обычно они были молоды, немногим больше двадцати лет, и служили в армии с целью приобретения административного опыта, прежде чем получить младшие должности в гражданской администрации. Положение старшего трибуна было иным. Впоследствии этого человека ждали высокие политические должности, и, в конце концов, он принимал командование легионом.

Шестьдесят центурионов составляли «хребет» легиона и обеспечивали дисциплину и боевую подготовку. Этих воинов тщательно отбирали за командирские качества и готовность сражаться до последнего вздоха. Соответственно, потери в их рядах были выше, чем у остальных. Главный центурион командовал первой центурией первой когорты, имел множество наград и пользовался большим уважением.

Четыре декуриона в легионе командовали кавалерийскими эскадронами. Хотя ведутся споры по поводу существования должности центуриона, осуществлявшего общее командование кавалерийским контингентом.

У каждого центуриона имелся помощник: опцион, который исполнял обязанности ординарца и второстепенные командирские обязанности. Опцион жил в ожидании вакансии в центурионате.

После опциона низшими по званию были легионеры, подписавшие двадцатипятилетний контракт на службу в армии. Теоретически легионером мог стать только гражданин Римской империи, однако активно набирались рекруты из числа местного населения, которые после вступления в легион получали римское гражданство. Легионеры получали хорошее жалованье и время от времени могли рассчитывать на дополнительное вознаграждение от императора, когда тот чувствовал, что пора подкрепить верность воинов.

После легионеров шли воины наемных когорт, которых набирали в завоеванных провинциях. Они служили в кавалерии, легкой пехоте и других подразделениях. Римское гражданство эти воины получали по окончании двадцатипятилетнего срока службы. Кавалерийские подразделения, как Вторая фракийская когорта, имели численность либо пятьсот, либо тысяча человек. В последнем случае командование осуществляли самые опытные и талантливые командиры. Имелись также смешанные когорты, где на треть конных воинов приходилось две трети пехотинцев, которые поддерживали порядок на близлежащих территориях.

Февраль, 51-й год нашей эры

Колонна всадников с трудом продвигалась по тропе к вершине холма. Вдруг командир осадил коня и поднял руку, приказывая остановиться. Недавно прошедшие проливные дожди размыли тропу, превратив почву в жидкую липкую грязь, в которой вязли копыта кавалерийских лошадей. Промозглый воздух наполнился тяжелым храпом животных и хлюпающими звуками, раздававшимися при каждом шаге. Сбавив ход, колонна остановилась, лошади радовались неожиданной передышке, и из их ноздрей вырывались струи горячего пара. Командир был одет в красный плащ из толстой ткани, под которым виднелись начищенная до блеска нагрудная пластина и перевязь со знаками отличия, указывающими на звание. Легат Квинтат, командир Четырнадцатого легиона, охраняющего по приказу императора западную границу недавно завоеванной римлянами провинции Британия.

Задача оказалась нелегкой. Прошло почти восемь лет со дня высадки римской армии на остров где-то на краю света. В то время трибуну Квинтату едва перевалило за двадцать, его сердце переполняли чувство гордости и страстное желание завоевать славу для себя, Римской империи и только что взошедшего на трон императора Клавдия. Армия с боями пробивалась вглубь острова, нанося поражение за поражением огромному войску, собранному из местных племен под предводительством Каратака. Вконец измотав противника, римские легионы нанесли местным воинам сокрушительный удар на последнем рубеже, прямо перед их столицей Камулодун[2].

Тогда эта битва казалась решающей, и сам император прибыл в Британию, чтобы лично удостовериться в победе и заявить о своих правах на завоеванные земли. После заключения договоров с большинством вождей местных племен Клавдий вернулся в Рим, чтобы возвестить о своем триумфе и сообщить людям об окончательном покорении Британии.

Да только с покорением вышла неувязка. Под гнетом тяжких мыслей легат нахмурился. Проигранное генеральное сражение не сломило воли Каратака и не ослабило стремления оказывать сопротивление захватчикам. Получив жестокий урок, он понял, что глупо бросать в бой в открытом поле своих отважных, но плохо обученных воинов против римских легионов. Теперь Каратак вел продуманную коварную игру, заманивая колонны римлян в ловушки и посылая летучие отряды грабить продовольствие и нападать на сторожевые посты. Потребовалось семь долгих лет, чтобы загнать Каратака в горы, где жили племена силуров и ордовисов, славящихся своей воинственностью, которую непрестанно подпитывала фанатичная ярость друидов. Эти племена были исполнены решимости сражаться с римлянами до последней капли крови. Они провозгласили Каратака своим вождем, и в новый центр сопротивления стали стекаться воины со всего острова, в чьих сердцах горела неистовая ненависть к римским захватчикам.