Страсть по-итальянски - Пенни Джордан

Эта книга является художественным произведением.

Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Внимательно изучив тщательно выстроенный кадр, в котором фотомодель замерла в обольстительной позе, демонстрируя комплект нижнего белья, Лили подняла голову от видоискателя и машинально поморщилась при взгляде на толпящихся вокруг полуобнаженных девушек и парней. Хрупкие красавицы с пухлыми губками болтают и попивают воду через соломинку – непременно через соломинку, чтобы, не дай бог, не испортить тщательно наложенный макияж. Рядом демонстрируют свои подтянутые тренированные тела модели-мужчины. На блестящей загорелой коже контрастно выделяются предметы из коллекции нижнего белья, съемку которой и заказал клиент. Пальцы порхают по мобильным телефонам, бухает тяжелая музыка, что не мешает некоторым слушать что-то через собственные айподы. Над моделями хлопочут стилисты-визажисты. Одним словом, обычная суматошная студийная фотосессия.

– Как там, опоздавший еще не объявился? – поинтересовалась Лили у одного из стилистов, но тот лишь покачал головой. – Больше ждать мы не можем, начинаем. У нас студия только на сегодня. Придется кого-то снимать дважды.

– Если хочешь, можем вон тому блондину волосы немного притемнить, – предложил стилист, подхватывая стойку с бельем, которая опасно накренилась, когда одна из моделей протиснулась рядом.

Лили огляделась и почувствовала, как сердце тоскливо сжалось. Она выросла в этом мире, но однажды отреклась от него и вырвалась на свободу. Все, связанное с индустрией моды и красоты, ныне внушало ей отвращение, если не ненависть. Будь ее воля, ноги бы ее здесь не было – в этой тесной, обшарпанной студии с такой привычной атмосферой из смеси феромонов, мужского пота, женского возбуждения, сигарет и других неполезных для здоровья веществ – атмосферой столь плотной, что кажется, ее можно потрогать рукой.

Пропустив к выходу группку щебечущих моделей, Лили положила фотоаппарат на ближайший столик и подошла к позирующей сероглазой прелестнице выставить следующий кадр. Попутно она в который раз подумала, какое безумное количество молодых, полных надежд красавиц и красавцев стремится стать моделями, думая с ходу заполучить контракт с известной фирмой или ведущим модным журналом. Очень, очень быстро они сталкиваются с изнанкой профессии. Например, с такими вот рутинными потоковыми съемками, ничего общего не имеющими с работой для глянцевых изданий.

Лили не хотела заниматься этим ремеслом. В Милан ее привели совсем другие дела. Однако девушка никогда не могла бы отказать в помощи сводному брату, чем тот и воспользовался. Мать Рика, вторая жена их общего отца, всегда была очень добра к Лили. Она теперь чувствовала себя обязанной отплатить тем же и помочь ее сыну. В свое время Лили упорно, но тщетно пыталась отговорить Рика идти по стопам знаменитого беспутного отца. Брат был тверд в намерении тоже стать модным фотографом.

Добившись от модели нужной позы, Лили вернулась на место, но тут же досадливо нахмурилась: дверь в студию вдруг распахнулась и отбросила ненужные тени на зону съемки. Вслед за этим в кадре появился совершенно неуместный мужской торс, облаченный в костюм. Судя по всему, наконец-то соблаговолил явиться опоздавший манекенщик.

Не поднимая глаз от камеры, Лили раздраженно откинула со лба прядь блестящих светлых волос и резко обратилась к вошедшему:

– Вы опоздали. И уйдите из кадра.

Внезапно воцарилась полная тишина, и Лили почувствовала – что-то не так. По спине пробежал холодок. Она отступила от камеры и глазами наткнулась на холодный, враждебный взгляд вошедшего. Это был высокий широкоплечий брюнет, всей своей фигурой излучавший все ту же враждебность и высокомерное презрение. Она заметила, как, помимо ее воли, участился пульс. Похоже, это все-таки не манекенщик…

Лили выросла в мире, где красота была ходовым товаром, с которым не очень церемонились. За долгие годы она, как ей до сих пор казалось, стала невосприимчива к мужской красоте, зареклась делать ставку на собственную внешность, а сексуальное влечение вообще считала насмешкой матушки-природы и старалась всячески избегать его.

Нежданный гость был, бесспорно, красив. Великолепен. Стараясь держать себя в руках, Лили подпустила в голос металла и вымолвила:

– Я вас слушаю.

Однако вместо того, чтобы рассыпаться в извинениях за испорченный кадр и пуститься в объяснения о причине наглого вторжения, мужчина продолжал молча обдавать ее злобным презрением. При этом он лишь искоса взглянул на полуголых красоток, которые все как одна уставились на него. И Лили их понимала. По сравнению с ним присутствующие манекенщики выглядели жалкими мальчишками, несмотря на все свои мускулы. Вошедший был красив невероятно. Красив и абсолютно холоден. И, судя по всему, настроен весьма критически. И все равно он излучал волны первобытной мужской мощи и чувственности. Хотя на лице застыло жесткое выражение, не сулящее ничего хорошего тому, к кому красавец пришел. К кому же? Ведь не к ней. Тогда почему при его появлении словно сработала внутренняя сигнализация и теперь кричит, захлебываясь: «Осторожно! Опасность!»

Лили никогда не позволила бы себе повторить ошибку матери. А мать была падкой на проявления мужской воли и мощи. Да еще пользовалась своей красотой в коммерческих целях… Неужели же и Лили унаследовала эти склонности? При мысли об этом она поежилась, мысленно приказала себе прекратить рефлексировать и заняться работой. А в данный момент ей мешал красавец незнакомец.

Вряд ли его интересовала перспектива работы моделью. Такое лицо – царственное и величавое – могло бы быть выковано на древнеримских монетах. Это было лицо человека, способного повелевать умами мужчин и сердцами женщин. Но в данный момент на нем застыло выражение столь глубокого отвращения, что, будь он все-таки моделью, потенциальные клиенты в ужасе бы попрятались.

Так он собирается сегодня вообще говорить или нет? Лили набрала в грудь побольше воздуха и с нажимом повторила:

– Слушаю вас.

Все тот же ледяной взгляд. Он, наверное, пришелец. Или робот-андроид, у которого удалена функция эмоциональной восприимчивости. Вокруг только что искры не проскакивают от всеобщего напряжения, а этому хоть бы что.

– Вы здесь главная? – раздался наконец голос более тихий, чем можно было ожидать, но несущий в себе все тот же мощный заряд жесткой непримиримости, что и весь облик его владельца.

Лили окинула студию озабоченным взглядом. Очевидно, что намерения у гостя явно не мирные. Вероятно, пришел высказать какую-то претензию. И поскольку девушка в данный момент заменяла брата, пришлось сознаваться:

– Да, я.

– Мне нужно вам кое-что сказать. Наедине.

По комнате пробежал шелест голосов. Лили собралась было возмутиться требованием гостя. Ну что такого может он ей сказать? Да еще наедине… Однако тут ей в голову пришла мысль, что сводный брат вполне мог натворить нечто, вызвавшее гнев посетителя.