Суховей - Игорь Стенли

Яркое солнце. Слишком яркое. До боли в висках. Ноги холодит вода, а под ладонями сырой песок. Я на пляже? Вон кто-то бродит по берегу, вразвалочку, лениво. Что же так раскалывается голова?

Если немного подвинуться, то можно спрятать лицо в тень от нависшего справа предмета. Так и сделал. Конечности словно ватные, да и шевелиться не хочется. Хочется лежать так до бесконечности. Правда, одежда снизу намокла, и тело начинает неприятно зудеть. Что я делаю на пляже в такой неудобной одежде?

Сел с третьей попытки. Попробовал оглядеться. Взгляд фокусировался с трудом. Вдруг что-то остро кольнуло в основании черепа, как будто тромб оторвался и поплыл по сосудам мозга. Вот только вместо сгустка крови в голове проносились обрывки фраз и образов. Память возвращалась болезненными резкими толчками с каждым ударом сердца, биение которого всё учащалось. Я ещё раз оглядел пляж, который оказался берегом реки: по песку и ниже по течению от меня тянулась тонкая струйка крови. Но кровь здесь была не только моя.

«Демоны! Это – демоны!» – всплыл в памяти истошный крик нашего чернокожего проводника, судорожно менявшего магазин в своём АК. Вон эти демоны, бродят или стоят, замерев, на отмели и на высоком уступе берега. Поблизости от меня, и дальше, лежат трупы членов отряда охранения. Экспертов, прибывших с нами, вообще не видно. Хотя нет, валяются какие-то обрывки ярко-синего цвета, такого же, какой был у их курток. Над кучей, похоже, недавно бывшей человеком, склонились аборигены. Они жадно рвут куски, толкаясь локтями и то и дело огрызаясь друг на друга.

Голова сильно закружилась, а к горлу подступил неприятный комок. Через секунду мой завтрак покинул утробу и отправился на корм рыбам. Я перевернулся на четвереньки, корчась в рвотных позывах.

Тихий прохладный ужас сковал всё тело и прошёл по позвоночнику, когда сознание уловило… нет, не движение, а его отсутствие. Заражённые насторожились, и я оцепенел оттого, что понял, кто именно привлёк их внимание.

Из положения с упором на четыре конечности вскочить оказалось не так трудно. Но тело не слушалось, а голову простреливала острая боль во время резких движений. Я побежал, как мог быстро, подхватив на ходу первую попавшуюся винтовку. Мой бросок не остался незамеченным, и по округе пронёсся жуткий нечеловеческий вой десятков глоток. Инстинктивно я искал место повыше, и грунтовый отвесный берег преподнёс мне неприятный сюрприз: карабкаться по нему оказалось невыносимо сложно. Преследователи уже рычали где-то за спиной, а я всё взбирался вверх, то и дело съезжая обратно по рыхлому склону.

Благодаря выбросу адреналина, прикладу винтовки и безудержному мату мне, наконец, удалось подняться на уступ. Внизу скрипели зубами и лезли по головам друг друга человекоподобные существа. Шансов достать меня у них не было, но вот дальше по берегу я увидел разрозненную группу таких же тварей, которая уверенно приближалась. Буквально в сотне метров от реки находилось какое-то поселение, и я тяжело затопал ботинками по высушенной пыльной земле в отчаянной попытке добраться до построек, чьи стены и крыши могли дать спасение.

Сейчас меня порвут на части и сожрут обезумевшие местные жители. А если нет, так подхвачу ту же заразу, что превратила их в монстров. За каким хреном меня занесло в это грёбаное западно-африканское приключение?! Ах да, я сам вызвался добровольцем! А ведь всё так хорошо начиналось…

Утро понедельника – это момент, когда чары развеиваются: нужно снова встать в строй и вращаться в сложном механизме цивилизации XXI века. Кем бы ты ни был, как бы отвязно и сладко ни провёл предыдущие два дня и три ночи, сегодня ты нужен системе, так что встань и иди. Система зовёт, и ни один полноценный член социума не в силах ей перечить. Звучит зловеще, но именно Зов зачастую толкает на странные до безумия поступки – впрочем, как и неподчинение может обернуться неожиданными последствиями.

Сегодняшнее же утро понедельника – это моё частное и неприкосновенное утро. Захочу – перевернусь на другой бок, и поминай как звали. Или встану неспешно, выйду на кухню, где в косых утренних лучах летают пылинки, заварю чаю, сделаю вкуснейший бутерброд на подрумяненном хлебе и позавтракаю на лоджии, откуда открывается вид на Финский залив, то синий и безмятежный, то покрытый кое-где мелкими барашками. И стану разглядывать снующие вдалеке суда, и пить чай, и размышлять хоть до бесконечности.

Могу себе позволить, ведь сегодня я де-факто стал безработным.

Конечно, необходимо забрать документы, сдать пропуск, но всё это не более чем формальность. Почти пять лет, включая стажировку, я отработал на инвестиционного монстра «Западный горизонт» – компанию, ворочающую активами и фондами по всему миру. На выходе я получил бонусы и превосходные отзывы. Соответствующая запись в резюме и контакты рекомендателя – это пропуск практически в любую компанию. Но попав в «Горизонт» прямо со студенческой скамьи, будучи взращённым там как специалист, сейчас я чувствовал себя слепым котёнком.

«Ты слишком рано сходишь с поезда: из него нужно выпрыгивать с „золотым парашютом“», – вспомнилась шутка моего шефа Дубского, паталогического оптимиста лет за сорок, с которым у нас сложились приятельские отношения. Тот был абсолютно прав, но я устал или просто потерял запал, взяв высоту, о которой не мечтал.

Апофеозом карьеры стало получение грандиозного по моим меркам бонуса за удачное вложение в акции развивающегося регионального ритейлера, которое по итогам года принесло баснословную прибыль. А началось всё с одного-единственного параграфа в аналитическом отчёте отдела – параграфа моего авторства. Когда я в очередной раз сверхурочил, собирая данные в кучу, то, конечно, ни о чём таком и не думал: просто изложил собственное видение и отправил на почту шефа. А года через полтора департамент премировали – поголовно. Нам с начальником достались куски покрупнее плюс лавровые венки. Однако уже через месяц восторг схлынул, а через два стало попросту скучно. И даже маячившее на горизонте повышение перестало вдохновлять. Мог ли я, среднестатистический выпускник с дипломом защитника информации, метить на место аналитика и риск-менеджера в крупном инвестиционном холдинге с участием иностранного капитала? Нет, но верно говорят: «Что имеем – не храним…» Только плакать я не собирался – и ничтоже сумняшеся написал заявление с просьбой об увольнении. Рассмотрев заявление, шеф покрутил пальцем у виска, выдал ту самую шутку про «парашют» и отправил меня в отпуск с перспективой на отрезвление ума.

Последовавшие за тем недели были полны, как поётся в песне, «нездешних грёз и едкого тумана». Сначала я просто отсыпался и морально разлагался перед телевизором, за компьютерными играми и в социальных сетях. Питался исключительно полуфабрикатами и тем, что привозили угрюмые доставщики пиццы. Спал днём, а ночью пассивно бдел.