– Ищешь себе беды, – прорычал Скит, но подскочил к Томасу.

В последний момент рыцарь отклонился и опустил меч. Томас отбил меч щитом, но его потрясла сила удара, чуть не вывихнувшего ему левое плечо. Конь проскакал мимо, развернулся, и рыцарь ударил снова. Скит мечом рубанул коня, но на том под попоной оказалась кольчужная броня, и меч лишь скользнул по ней. Томас снова отбил удар, чуть не упав при этом на колени. Всадник отъехал на три шага и, пока его конь поворачивался, правой рукой поднял свиное рыло шлема. И Томас увидел, что это сэр Саймон Джекилл.

В нем вскипела злоба, и, не обращая внимания на предостерегающий крик Скита, он, размахивая мечом, бросился вперед. Сэр Саймон с презрительной легкостью отбил удар, вышколенный конь чуть отшагнул в сторону, и клинок рыцаря опустился на голову противника. Томас стремительно отпрянул в сторону, но, несмотря на всю его быстроту, меч с оглушительной мощью ударил его по шлему.

– На этот раз тебе конец, – сказал сэр Саймон и с немыслимой силой нанес Томасу колющий удар в защищенную кольчугой грудь.

Но тот, споткнувшись о чей-то труп, как раз падал навзничь. Удар меча лишь подтолкнул его, и Томас растянулся на спине. Голова кружилась от полученного по шлему удара. Больше никто не мог ему помочь, ведь он отбился от отряда Скита. Уилл рубился с налетевшими новыми всадниками. Томас попытался встать, но голова разламывалась от боли, а грудь отказывалась дышать после удара меча. Сэр Саймон наклонился в седле, и его клинок потянулся к незащищенному лицу Томаса.

– Чертов ублюдок, – проговорил рыцарь, и тут его рот широко открылся, словно в зевке.

Рыцарь уставился на Томаса, а потом выплюнул ему в лицо струю крови. Чье-то копье вошло сэру Саймону в бок, и Томас, протерев глаза от крови, увидел, что это желто-синее копье держит какой-то всадник. Француз? Только французы бились верхом. Всадник выпустил копье, оставив его в боку сэра Саймона. Тот, закатив глаза, закачался в седле, задыхаясь и умирая. И тут Томас увидел попону коня. Желтые ястребы на синем поле.

Он с трудом поднялся на ноги. «Боже милостивый, – думал он, – надо научиться владеть мечом. Одного лука мало». Мимо него двигались люди мессира Гийома, врезаясь в конрой Вексиев. Уилл Скит крикнул Томасу, чтобы возвращался, но тот упрямо следил за воинами мессира Гийома. Француз против француза! Вексии почти прорвали английский строй, но теперь им пришлось обороняться от атаки с тыла, а английские латники пытались стянуть их с коней.

– Вексий! Вексий! – кричал мессир Гийом, не зная, под которым забралом скрывается его враг.

Он снова и снова рубил по чьему-то щиту, пока всадник не откинулся назад, потом опустил меч на шею коня, и тот упал, а какой-то англичанин, священник, фальшионом отсек рыцарю Вексия голову.

Вдруг что-то яркое взметнулось над хаосом сечи, и мессир Гийом взглянул направо. Знамя принца Уэльского было отбито и снова поднято. Он вновь стал высматривать Вексия, но увидел только полдюжины всадников с белыми крестами на черных щитах. Подняв щит, мессир Гийом пришпорил коня, направляясь к ним, и, отразив топор, рубанул всадника мечом по бедру. Ощутив удар сзади, он коленями повернул коня и отбил сильный удар клинка. Люди вокруг кричали, спрашивая, почему он сражается против них. Штандарт Вексия начал падать, коню знаменосца подрезали сухожилия. Два лучника кромсали ноги коня. Серебряный йейл упал в гущу сражения. Генри Колли выпустил древнее копье, чтобы взяться за меч.

– Ублюдки! – кричал он на англичан, подрезавших сухожилия его коню. – Ублюдки!

Колли рассек мечом чье-то покрытое кольчугой плечо, но тут громкий рев заставил его обернуться. Мощного сложения человек в латах и кольчуге, с крестом на шее потрясал палицей. Колли, все еще на своем падающем коне, замахнулся на епископа, но тот отразил меч щитом и палицей ударил его по шлему.

– Именем Господа! – проревел епископ, выдирая железные шипы из искореженного шлема.

Колли был мертв, его череп проломлен. Епископ обрушил окровавленную палицу на коня под желто-синей попоной, но всадник в последнее мгновение увернулся.

Мессир Гийом не видел епископа с палицей. Зато он заметил в конрое Вексия одного всадника в более изысканных, чем у других, доспехах и погнал своего коня к нему. Но конь зашатался, и рыцарь, оглянувшись, увидел сквозь прорези в шлеме, что англичане рубят его лошадь по задним ногам. Он отбил их мечи, но конь уже оседал, а громкий голос гремел:

– Прочь с дороги! Я хочу убить этого ублюдка. Именем Господа, прочь с дороги!

Мессир Гийом не понимал слов. Вдруг его шею обхватила чья-то рука, и его выволокли из седла. Он яростно закричал, но тут же лишился дыхания, ударившись о землю. Кто-то прижимал его к земле, и мессир Гийом попытался ударить мечом, но рядом бился раненый конь, угрожая придавить его. Противник мессира Гийома оттащил рыцаря в сторону, а потом вырвал у него меч и приказал:

– Лежите здесь!

– Этот чертов ублюдок мертв? – проревел епископ.

– Мертв, мертв! – ответил Томас.

– Хвала Господу! Вперед! Вперед! Бей их!

– Томас? – выдавил из себя мессир Гийом.

– Не двигайтесь! – ответил тот.

– Мне нужен Вексий!

– Они ушли! Ушли! Лежите смирно!

Ги Вексий, чувствуя натиск с обеих сторон и видя, что его красный флаг упал, отвел трех оставшихся рыцарей назад, но только чтобы присоединиться к последним французским всадникам. В бой вступил сам король вместе со своим другом, королем Богемии. Хотя и слепой, Иоанн Богемский настоял на участии в сражении. Его телохранители связали поводья своих коней и поместили королевского скакуна в середину, чтобы он никуда не свернул.

– Прага! – издали они свой боевой клич. – Прага!

Сын короля принц Карл тоже присоединился к отряду.

– Прага! – закричал он, когда богемские рыцари бросились в последнюю атаку, больше похожую на неуверенное продвижение среди груды трупов, еле шевелившихся тел и обезумевших лошадей.

Принц Уэльский остался жив. Золотой ободок наполовину срубили с его шлема, и верхний край щита раскололся в пяти-шести местах, но теперь принц вел войско в контратаку. Сотня солдат с ним, рыча и вопя, страстно жаждали добить последнего врага, пришедшего в меркнущем свете на место побоища, где уже погибло столько французов.

Граф Нортгемптонский, приводивший в порядок задние ряды войска принца, чтобы они держали строй, ощутил, что ход боя переменился. Страшный натиск на английских латников ослаб, и хотя французы пытались снова атаковать, лучшие их воины были ранены или убиты, а новые подходили слишком медленно. Он крикнул своим солдатам, чтобы те следовали за ним.

– Просто бейте их! – кричал он. – Убивайте!

Лучники, латники и даже хобелары, пришедшие из составленных кольцами телег, что прикрывали пушки на флангах строя, набросились на французов. Томасу, присевшему на корточки рядом с мессиром Гийомом, это напомнило безудержную ярость атак у Канского моста. Выплеснулось на волю безумие, кровавое безумие, и французам оно несло смерть. Англичане натерпелись в этот долгий летний вечер и, стремясь отомстить за страх, испытанный при виде налетавших на них огромных коней, яростно убивали королевских всадников. Их вел принц Уэльский, он сражался бок о бок с лучниками и латниками, в кровавом ожесточении рубил коней и рыцарей. Погиб король Майорки, и граф Сен-Поль, и герцог Лорренский, и граф Фландрский. Потом упало богемское знамя с тремя белыми перьями, а слепого короля стащили на землю и изрубили топорами и мечами. Королевский выкуп погиб вместе с королем, а его сын истек кровью на теле отца, поскольку телохранители, стесненные мертвыми конями, все еще привязанными к живым, были перебиты англичанами по одному. Наступавшие не выкрикивали боевой клич, а просто безумно выли, как пропащие души. Они были все в крови, она забрызгала их, текла по ним, пропитала их, но это была французская кровь. Принц Уэльский клял умирающих богемцев, которые не давали ему добраться до французского короля, чье сине-золотое знамя все еще развевалось. Два английских латника рубили королевского коня, на них набросились королевские телохранители, другие англичане набежали, чтобы стащить Филиппа на землю. Принцу Уэльскому хотелось быть там, чтобы самому захватить в плен вражеского короля, но один из богемских коней, умирая, привстал рядом, и принц, все еще в шпорах, зацепился за конскую попону. Он пошатнулся. В этот момент Ги Вексий увидел черные доспехи, королевский плащ и сломанный золотой ободок, а также заметил, что принц потерял равновесие, зажатый среди умирающих коней.