Нэнси поняла, что согласием с доводами старухи она ничего не добьется. Гораздо лучше попытаться вывести Веру из себя, поддразнивая, чем выражать хоть каплю сочувствия к ее проблемам, в чем бы они ни заключались. По крайней мере, разговаривая, старуха стояла на месте и не приближалась к Нэнси.

— А вы ведь на самом деле выжили из ума, — презрительно произнесла Нэнси. — С какой стати нужно прощать вора? Вас следовало бы давно отправить в тюрьму вместе с вашим убийцей-сыном — если Лис действительно ваш сын, в чем я очень сомневаюсь, так как вы даже не смогли назвать мне его имя.

— Он ее не убивал, — прошипела старуха, — он не прикасался к ней. Ему и не нужно было ее убивать, она сама навлекла на себя смерть своим злобным языком… Обвинила меня в том, что я погубила ее дочь. Скорее наоборот, ее дочь погубила моего сына… Это будет ближе к правде… Завлекла к себе в постель, сделав вид, что он ей нравится. Лиззи ж была шлюхой… Оно всем известно… Но вот почему-то все на Веру смотрели, как на шлюху.

Нэнси облизала внезапно пересохший губы.

«Я сложный продукт обстоятельств… А вовсе не предсказуемый, абсолютно точно математически просчитываемый результат случайного спаривания, имевшего место быть двадцать восемь лет назад».

Боже! Каким абсурдным и самонадеянным казалось ей теперь это заявление.

— Не понимаю, о чем вы! — решительно произнесла она и сползла еще немного ниже в кресле.

— Нет, врешь! Все ты прекрасно понимаешь! — В тусклых старческих глазах Веры блеснула злоба. — Но боишься признаться! И госпожа боялась. Одно дело искать маленького ублюдка Лиззи… И совсем другое дело — найти ублюдка Лиса. Такое никого не устроит. Она хотела оттеснить меня и рассказать обо всем полковнику… Но мой мальчик не позволил. «Иди-ка в дом, мама, — сказал он. — я сам с ней разберусь». — Она похлопала по карману, в котором зазвенели ключи. — Вот что остановило ее сердце. Я видела по ее лицу. Она и не предполагала, что Вера может запереть ее на террасе. О нет! После того как она сделала для Веры так много добра…

* * *

Беллу удручил беспорядок в доме полковника.

— Вижу, убирать тут некому, — сказала она Марку, который отвел ее в буфетную, чтобы показать, где находится большой морозильник. Она с отвращением разглядывала грязь в раковине и паутину на окнах. — Господи! Вы только посмотрите! Ну просто чудо, что бедняга не угодил в больницу со столбняком или отравлением. На его месте я такую прислугу давным-давно выгнала бы.

— Я бы тоже, — согласился Марк, — только сделать это не так просто. К сожалению, ее некем заменить. Ведь в Шенстеде практически никто не живет, он давно превратился в поселок-призрак, а большая часть недвижимости сдается под дачи.

— Да, Лис нам говорил. — Она подняла крышку морозильника и неодобрительно взглянула на разложенные там продукты. — Когда его в последний раз открывали?

— Ну, я заглядывал сюда перед Рождеством, а до того, наверное, не открывали со дня смерти жены полковника в марте. Вера к нему не приближается. Она была ленива еще при жизни Алисы, а последнее время вообще перестала что-либо делать… Просто забирает свое жалованье и убегает.

Белла скорчила гримасу отвращения.

— Вы хотите сказать, ей платят за то, что она содержит дом в столь непотребном виде? — воскликнула она таким тоном, как будто ей сообщили нечто совершенно невероятное. — Ну и дерьмо! Я бы с ней разобралась, будь моя воля.

— А кроме того, она еще получила от полковника жилье, за которое ничего не платит.

Белла была просто потрясена.

— Нет, вы, наверное, шутите. Да я бы правую руку отдала за такую работу… И делала бы все честно, как полагается.

Марк улыбнулся, видя, как Беллу переполняют эмоции.

— По правде говоря, ей давно пора бы бросить любую работу. Она ведь практически выжила из ума, бедная старуха. Но в одном вы, несомненно, правы: Вера, конечно, пользуется своим положением. Проблема в том, что Джеймс последние несколько недель был очень… — мгновение он подыскивал слово, — подавлен и потому не мог по-настоящему следить за ней и за ее работой… Да, собственно, ему было не до нее. — Внезапно зазвонил мобильник. — Извините, — сказал Марк. Вытащив телефон из кармана, он нахмурился, когда увидел номер на дисплее и поднес телефон к уху. — Что вам нужно, Лео? — сухо спросил он.

* * *

Все сомнения, которые Нэнси когда-либо испытывала относительно необходимости выяснять свое происхождение, теперь под аккомпанемент полубезумного бормотания Веры пробудились снова. Но она ни при каких обстоятельствах не доставила бы мерзкой старухе удовольствия, поделившись с ней. Будь Нэнси с ней наедине, она решительно отвергла бы любую связь с Лисом и его матерью, но сейчас девушка хорошо понимала, что Вулфи внимательно вслушивается в каждое слово, которое здесь произносится. Нэнси не знала, какую часть из услышанного он сумел осмыслить, но сознавала, что сейчас несет ответственность за душевное спокойствие мальчика.

— Почему вы это сделали? — спросила она старуху. — Из-за денег? Вы шантажировали Алису?

Вера расхохоталась.

— А почему бы и нет? Хозяйка могла бы себе позволить кое-чем и поделиться. Ведь совсем немного было нужно, чтобы никто ничего не узнал про твоего папочку. А она, дура, заявила, что лучше умрет. — Казалось, старая маразматичка на мгновение забылась, запутавшись в своих мыслях. — Все умрут. Боб умрет. Мой мальчик очень сердится, когда кто-то начинает его раздражать. Но Вера его никогда не раздражает. Вера всегда делает то, что ей говорят… «Сделай то, сделай это…» Разве так правильно?

Нэнси ничего не ответила, потому что не знала, что ответить. Посочувствовать старухе? Или просто попытаться окончательно запутать ее угасающий разум? Нэнси хотелось верить, что Вера до такой степени впала в маразм, что несет полную чушь, но не могла избавиться от жуткого страха, что та часть старушечьего бреда, которая имела отношение к ней, — правда. Не страх ли чего-то подобного сопровождал ее всю жизнь? Возможно, потому она и не хотела ничего знать о своем происхождении? Как же верна пословица: «О чем ум не ведает, о том сердце не плачет»!

— Хозяйка называла моего мальчика паразитом, — продолжала старуха, злобно причмокивая, — поэтому он и показал ей, что происходит с настоящими паразитами. Ей это не понравилось… чтобы одна из ее дорогих лис валялась на земле с выбитыми мозгами… Говорила о жестокости…

Нэнси зажмурилась от боли, продвигаясь все дальше вперед.

«Нужно заставить ее говорить, как можно больше говорить».

— Но разве не жестоко убивать животных? — спросила она резко. — Еще более жестоко было убивать Генри. Что бедный старый пес сделал вашему подлому сыну?

— Мой мальчик его не убивал. Его убил другой.

Нэнси сделала глубокий вдох, все ее нервные окончания, казалось, протестовали против любого малейшего движения.

— Кто такой другой?