— Более чем, — улыбнулся я.

— Ну и слава Святым! Мы уж и не чаяли вас живыми увидеть, — признался Джед.

До песчаной отмели добрались без приключений. Парни поочередно волокли так и не пришедшего в себя графа, я по мере сил не давал дотянуться до солдат переполнявшей дорожный мешок тьме.

Очнувшийся граф уселся на расстеленный на песке плащ, когда пехотинцы уже заканчивали сворачивать лагерь. Обхватив голову руками, Рауль зажмурился и что-то неразборчиво простонал себе под нос.

— Вино есть? — поинтересовался я у сержанта.

— Вот, — снял с пояса фляжку тот и предупредил: — Последнее.

— Держите-ка, ваше сиятельство, — присел я рядом с графом. — Давайте, до дна.

— А?! — с трудом сфокусировал на мне взгляд шеф дворцовой охранки. Потом уже куда разборчивей выругался и присосался к фляжке. — Себастьян, тебе говорили, что ты конченый подонок?

— Неоднократно, — возвращая опустевшую фляжку опешившему сержанту, ухмыльнулся я. — А еще гад, сволочь и выродок.

— Все так и есть, — поднялся на ноги Рауль и покачнулся. — Такую свинью подложил…

— Хотите вернуться?

— Я? Святые упаси! — содрогнулся граф. — Прости, любовь моя, но долг превыше всего!

— Не обращай внимания, — посоветовал я Джеду и, ухватив Рауля под локоть, повел его с отмели. — Неужели не понравился прием?

— Безумно понравился, — не стал скрывать очевидного граф Луринга, — но я имел глупость пообещать старым ведьмам избавить их лес от тьмы, и мне от этого не по себе.

— Ничего, скоро отпустит. Уберемся с острова и отпустит. Сразу…

Вот только с ходу убраться с острова не получилось. Стоило приблизиться к скалам, как с облюбованной нами для вчерашней ночевки площадки полетели стрелы. Пехотинцы в ответ поспешили разрядить арбалеты в прятавшихся меж камней лучников и, укрываясь за щитами, отошли в поле.

Ситуация складывалась незавидная — противник контролировал все окрестные высоты, и как только островитяне осознают свое численное превосходство, нас просто-напросто сомнут в рукопашной.

— Влипли? — невесело усмехнулся разом протрезвевший Рауль. — На корабль никак сигнал не подать?

— Вряд ли получится, — мотнул головой сержант, выдергивая засевшую в щите стрелу.

— Придется договариваться, — тяжело вздохнул граф и направился к скалам.

— Стой! — Я бросился за ним, но вспомнил про мешок и, прочертив по земле превращенным в нож когтем круг, кинул его внутрь. — Джед, если кто сюда сунется, руби голову сразу.

— Вас же подстрелят! — всполошился сержант. — Хоть щиты возьмите!

— Пустое! — отмахнулся Рауль и беззаботно зашагал к скалам.

Как ни удивительно, стрелять по нам не стали. Более того — на поле сразу же спустились трое островитян. Горцы оказались невысокими, бледными и худыми. И только руки с широкими натруженными ладонями ясно показывали, что перед нами вовсе не находящиеся на последнем издыхании задохлики. Да и доспехи ковали, несомненно, мастера своего дела. Короткие клинки пока обнажены не были, но не думаю, что с ними дела обстоят хуже. И что самое интересное — у всех мечей гарды самоцветами изукрашены. Курчаво живут ребята…

— Вы освободили лес! — с ходу заявил самый низкорослый из островитян. Его охранники держались немного позади, не убирая, впрочем, ладоней с рукоятей мечей.

— Так получилось, — столь же рубленой фразой ответил Рауль на состоящем из смеси доброй дюжины языков диалекте, бывшем в ходу у пиратов Старого моря. На котором, собственно, и обратился к нам горец. Так вот откуда у них маис…

— Где наконечники? — стиснул кулаки островитянин.

— В лесу. У ведьм, — не моргнув глазом, соврал поднаторевший в дворцовых играх Луринга. Хорошо соврал, убедительно. Я бы поверил.

— Вы погубили мой народ! — взвился на дыбы замахавший руками горец. — Вы умрете!

— Мы можем компенсировать… — начал было граф, но пришедший в бешенство представитель островитян его и слушать не стал.

— Заплатите кровью!

— Заплатим. Едой, — ухватив напрягшегося Рауля за руку, медленно выговорил я. А чем еще? Как ни крути, лес и горы повздорили именно из-за плодородной долины. — Дорого.

— Едой? — моментально успокоился горец. — Продолжай.

— Те наконечники, — махнул я в сторону леса. — Нужны. Дайте нам. На корабле еда. Много.

— Больше нет! — заорал покрасневший от злости островитянин мне прямо в лицо. — Нет!

— Когда будут? И сколько?

— Зимой. В солнцестояние. Два.

— Купим весной, — объявил я и ткнул пальцем в один из золотых перстней старейшины. Карбункул цвета голубиной крови в нем стоил небольшое состояние, но то — в Стильге. Как дорого оценят его здесь? — Продашь?

— Сколько? — сразу же приготовился к торгу горец.

— Мука. Пять бочек, — предложил граф.

— Фу-у-у! — презрительно фыркнул островитянин, но от нас не укрылось, как заблестели у него глаза. — Что еще есть?

— Договоримся, — расплылся в улыбке Рауль, припоминая, сколько загрузили на корабль провизии. — Договоримся…

Надо ли говорить, что так оно и вышло? И пусть на вырученные за бесценок драгоценности наложит руку корона, для нас достойной наградой стала возможность целыми и невредимыми убраться с этого негостеприимного островка. Да и местные обитатели внакладе не остались: изготовят они за зиму наконечники из проклятого металла или нет, как только кончится сезон штормов, к их берегам прибудут забитые провизией корабли королевского торгового флота.

Какой маис? Какие наконечники? Миром правят совсем другие вещи.

К примеру — золото.

Золото и драгоценные камни.

Месяц Святого Огюста Зодчего

Человек может приспособиться к чему угодно. Ну… практически ко всему.

Скудная и однообразная кормежка, беспрестанная качка, спертый воздух каюты и лишь несколько часов сна в сутки. При необходимости можно вынести и это. Бывало и хуже. Намного.

Куда сильней выматывало ожидание. Просто ожидание. Своей очереди поспать и пройтись по палубе. Перекусить и сходить в гальюн. Прибытия в Акраю — в конце концов.

Да, кроме как ждать возвращения в столицу, мне ничего другого и не оставалось.

Я-то, наивный, надеялся сдать наконечники Чесмарци и на этом успокоиться. Куда там! Вильям хоть и запер сундук с наконечниками на висячий замок, но все же решил на всякий случай не спускать с него глаз. В буквальном смысле слова. И своими помощниками в этом нелегком деле он, разумеется, не замедлил назначить меня и Лурингу. И ведь не поспоришь — ну, в самом деле, кого еще?