— Ты говоришь непонятные вещи.

— Это неважно. Просто слушай. Возможно, я говорю их самому себе. Эти трещины в пространстве можно использовать… Только здесь и стоило строить такие ворота.

— Ты сам понимаешь, о чем говоришь?

— Не совсем. И далеко не всегда. Зато я знаю, как отсюда уйти.

— Куда уйти?

— А вот этого я не знаю… Это уж как повезет. Возможно, в мир тех, для кого арктуриане строят здесь проход. Только этот мир может быть хуже пещер Ширанкана.

— Хуже пещер Ширанкана не может быть ничего!

— Ты так думаешь? — отрешенно спросил Ловансал. — Мне почему-то кажется, что я там уже побывал. И мне не понравился мир завременья. Но если мы туда не пойдем, здесь по-прежнему будут убивать людей и превращать их кровь в золото для захвата. Нужно найти способ уничтожить проход, который они здесь строят, но с этой стороны у нас практически нет шансов…

— Здесь вообще только одна сторона, та, на которой мы сейчас стоим!

— Возможно, это так, но, не проверив, мы не будем знать наверняка.

— Здесь нет никакого прохода! Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Его нельзя увидеть, по крайней мере обычным зрением. Можно только в него поверить. Но он здесь, и он работает, возможно, энергии уже накопилось достаточно, но этого я не знаю.

— А что случится, если энергии не хватит?

— Мы застрянем в безвременье, там нет ни солнца, ни воздуха, даже смерти там нет.

— И все же ты хочешь попробовать?

— Мне кажется, у нас нет иного выхода. Не ждать же здесь до тех пор, пока старший охранник поднимет на ноги все свое воинство.

Не думаю, что нас ждет лучшая судьба. Впрочем, ты можешь остаться. Такие вещи каждый должен решать сам за себя.

— Если все, что ты говоришь, всего лишь бред сумасшедшего, в худшем случае ничего не произойдет. Так что я готов попробовать.

— Хорошо. Тогда встань здесь, на этом месте. Ты пойдешь первым, сосредоточься. Представь, что стоишь на крышке люка, которая сейчас откроется!

— Я не могу представить то, чего нет!

Не отвлекаясь на Рэнда, Ловансал прислушивался к себе. Что-то происходило глубоко в самом его сердце, и через какое-то время он ощутил теплую пульсацию у себя на шее, в том месте, где когда-то, у совсем другого человека, находился образ великого талисмана, подаренный ему женщиной, которую он любил…

Пульсация становилось все сильнее, превращаясь в огненный жар. Ловансал с трудом сдержал крик боли и страха перед неизвестным. Пять огненных лучей, словно лезвия световых кинжалов, вырвались из-под его робы, пробив себе дорогу наружу.

Каждый из этих лучей уперся в свой собственный угол пентаграммы, соединив их между собой полыхающим огненным шатром.

— Я… О боже! Я куда-то проваливаюсь! Подо мной пропадает пол!

Неожиданно Рэнд исчез. И сразу же в наружные ворота, которые Ловансал предусмотрительно запер, ударили чем-то тяжелым. Звук этого удара напомнил Ловансалу, что время кончается.

Он знал, что тот, кто пойдет вторым, рискует гораздо больше. Энергии могло хватить лишь на одно перемещение.

Пирамида, концентрирующая энергию на пентаграмме, подобно силовой призме, еще не была закончена и работала не в полную силу.

Но выбора теперь не было. Не зная, что его ждет, Ловансал сделал свой последний шаг в этом мире и оказался в центре пентаграммы.

Образ медальона на его шее нагрелся во второй раз.

Переход был мгновенным. И Ловансал—Логинов очутился рядом с Рэндом на высоком холме. Перед их глазами открылась широкая зеленая долина.

Слишком резко изменился мир вокруг них, и некоторое время они стояли неподвижно и молча, будучи не в силах поверить, не в силах принять то, что их окружало. И прежде чем Логинов—Ловансал понял, что переход удался, резкая боль, похожая на ожог, вернула его к действительности.

Рванув ворот рубахи, он извлек наружу Бладовар, наполнившийся ощутимой тяжестью и жаром, его камни полыхали багровым светом, свидетельствуя о том, что образ соединился со своим отражением.

— Мы в завременье. Не знаю, в какой его части. Этот мир так же бесконечен, как и наш собственный, — произнес Ловансал непривычные для него слова. Картина, раскинувшаяся перед ними, не оставляла в этом ни малейшего сомнения.

В центре долины, в нескольких километрах от холма, на котором они стояли, шла битва. Полчища медноголовых всадников волнами накатывались на трех чудовищ, пытавшихся прорваться к холму.

— Ракшасы. Они уже здесь… Если они прорвутся к проходу, ничто не спасет наш мир. Захват завершится гибелью всей нашей цивилизации. Изменится само время, и ад придет на Землю…

К моменту появления Логинова—Ловансала битва в долине уже близилась к завершению. Все ресурсы, все военное снаряжение, все службы тыла, поддерживавшие армию завременья, уже были захвачены сподвижниками ракшасов. Тысячи существ, похожие на сгустившиеся тени, реяли над армией медноголовых завременников, и хотя физически эти существа, казалось, не могли причинить никакого вреда — на самом деле они насыщали эфир невидимым и безотказно действовавшим ядом, лишавшим оборонявшихся воли и надежды.

Лишь древнее языческое пророчество еще поддерживало в сражавшихся остатки боевого духа. Где-то там, в недоступных простым смертным сферах, наступала новая эра, и вместе с ней должен был явиться воин, способный остановить ракшасов, обладатель волшебного амулета. Оставалось лишь надеяться и ждать.

Долгим взглядом, отмечающим все детали, Логинов—Ловансал окинул долину и понял, что сопротивление армии медноголовых уже сломлено. Слишком много ошибок они допускали, слишком были разобщены. Единое управление армией отсутствовало, и ракшасы вовсю использовали разобщенность медноголовых, их алчность и их равнодушие к судьбе своих соотечественников. Кровь, превращенная в золото, текла рекой — вновь и вновь превращаясь в кровь. Порочный круг замкнулся.

Битва неумолимо приближалась к своему финалу, когда один из полководцев повернул коня и поскакал к холму, на котором стояли Логинов-Ловансал и его спутник.

Приблизившись, полководец опустился на одно колено и, склонив голову в низком поклоне, спросил:

— Что мы должны делать? Куда ты направишь уцелевшие от разгрома отряды?

Не желая принимать неожиданно свалившейся на него ответственности, Ловансал-Логинов заговорил:

— Теперь уже слишком поздно. И почему именно я?

— Никогда не бывает слишком поздно. Я вижу на твоей шее Бладовар. Приказывай.

— Снимите все катапульты. Все уцелевшие метательные машины. Стяните их к центру, направьте все, что еще у вас еще осталось, против того ракшаса, что находится посредине. Все — против одного. Если вам это удастся — у нас появится дополнительное время, а там, кто знает, может быть, появится и шанс…