– Тарантул! Я раскрыл перед тобой карты, и ты будь честен со мной. Иначе произойдет непоправимое. Тезерион…

– А при чем тут Тезерион?

– Не строй из себя дурачка, кэп, – голос Кассия стал хриплым. – Ты же все понял! Квентин и есть Тезерион.

– Это только предположения, догадки, ведь по замыслу твоих дружков Квентин давно погиб – или как там у вас… растворился вместе с командой и кораблем.

– Должен был, но каким-то чудом остался жив. И опять же каким-то невообразимым образом обитает там – в черной дыре. Более того, он как-то сумел проникнуть сюда и создать целый Концерн, а теперь убирает бывших друзей, подло предавших его. Дункан, Терес, а теперь и…

– Юнас? – Шадор усмехнулся. – Ведь Карлос Гонсалес – это не кто иной, как ваш… Первый.

– Он самый, – мрачно подтвердил Кассий. – А ты напрямую связан с Тезерионом и выполняешь его волю. Так какое задание он дал тебе на этот раз? Убрать лидеров КиК?.. Не молчи! Я был честен с тобой! Рисковал! И возможно, навлек беду на Юнаса и себя.

Шадор схватил бутылку кьянти и хлебнул прямо из горлышка.

– Черт, Касс! Я тоже не думал, что все так обернется… Но ты и сам все сказал. Надеюсь, нам не придется убивать друг друга.

– Я не враг Квентину и никогда им не был. А тебе я друг… И от этого многое зависит. Как мы поступим дальше?

– Я должен убить Юнаса-Карлоса, – угрюмо ответил Шадор. – После можешь прикончить меня, но не трогай мою команду.

– Я не такой, как все синтэргаты, и совершил единственную подлость по отношению к тебе – заманил в ловушку…

– Так в тех обломках сидел ты?! Но почему я не чувствую тебя сейчас?

– Потому что тебя не притягивает синтопливо отдельно от синтэргата. Я просто вколол себе незначительную дозу, эффект был временным.

– Но как ты догадался, что наемный убийца, кем бы он ни был, клюнет на это?

– Право, Рерих. Притяжение синтатомов. Синтэргаты тоже чувствуют друг друга на расстоянии, но иначе. И это я знал еще раньше, а когда проследил за вами и увидел КА, то сомнений не осталось – за убийствами стоит Тезерион. Остальное – результат логических рассуждений.

– А вдруг твоя логика неверна? Если ты ошибаешься?

– Все может быть… Однако ничто на свете не способно уничтожить синтэргата в обычном пространстве, только развоплотить на субатомном уровне. Это известно лишь нам и Квентину.

– Тогда он вряд ли уцелел в черной дыре. А Тезерион мог узнать об этом от кого-либо из вас гораздо раньше.

– Есть у меня гипотеза… Весьма вероятно, что дело в его звездолете. Ты никогда не задумывался, что КА за корабль?

– Тяжелый сингулярный крейсер… Но это обычный звездолет. У него есть двигатель и никаких синтатомов ни в топливе, ни в деталях.

– Уверен? Так уж случилось, что никто из нас никогда не бывал на звездолете Квентина, да и толком его не видел. Он всегда менял вид и форму. Что если он и есть прототип КА?

– Не знаю… Но кое-кто… Что сталось с тем предателем? Ему даровали силу?

– Насколько я помню, нет, его просто использовали. А куда он делся потом… Не представляю. Мне не сказали, а я и не вникал. Но тебе стоит серьезно подумать о крейсере. Как Тезерион с тобой связывается?

– По комьюните. Через киберсистему.

– Рерих…

– У меня в голове не укладывается!

– Но ты ведь с самого начала подозревал, что это необычный корабль, как только стал его капитаном.

– До меня и одиннадцатого крейсера их было еще десять штук – и кораблей, и капитанов.

– Вот именно! К чему бы это?

– Ладно, – нехотя согласился Шадор. – КА накапливает мощность, приобретая опыт. Он совершенствуется, усваивая результаты побед и поражений. Так уж случилось, что все предыдущие КА потерпели крушение, а КА-11 до сих пор невредим.

– Благодаря тебе.

– И не только. Я, экипаж, куки – все мы связаны штрихкодами друг с другом и киберсистемой. Все происходящее с нами откладывается в ее памяти и перерабатывается в микросхемах. И всем управляет генеральная директива, посредством моих решений. Видимо, до сих пор я принимал верные решения. Все, что благоприятствует директиве, работает на крейсер, все, что нет – против, но с оговорками. Иногда мне кажется, что… – Шадор запнулся.

– Что?

– Я и крейсер… Он настолько принял меня, что мы теперь как одно целое, и далеко не все зависит от воли Тезериона.

– Это должно сыграть нам на руку! – оживился Кассий. – Ты – изменил КА и свой экипаж. КА изменился под вашим влиянием.

– Он изменил и меня. Это мой корабль.

Шадора вдруг охватило невероятное чувство, словно крейсер откликнулся на его признание легким шепотом переборок: «Мой капитан!»

– Ты заслужил его любовь, – улыбнулся Кассий и вмиг посерьезнел. – Но вернемся к нашим синтатомам…

– Кстати, а как это полностью звучит?

– Синтетический энергетический атом.

– Странное сочетание…

– Говоря о странностях! Ты не заметил чего-нибудь необычного всякий раз, как уничтожал очередного синтэргата? Происходило ли с крейсером то, чего не было раньше?

Шадор задумался.

– А ведь да!

И рассказал Кассию о внезапных волнах, охватывающих КА всякий раз после взрыва, и перебоях в сети.

– Вот оно! Внутри крейсера есть синтатомы, хотя он работает на обычном Q-двигателе.

– Тогда они могут быть сконцентрированы только в ядре.

– Возможно, изначально незначительное число, но с каждым взрывом количество их возрастает.

– Точно! У киберсистемы появляются новые функции, – Шадор кое-что вспомнил. – Например, виртуа-гид и… Проекция Тезериона!

Он доверился монаху и в этом.

– Мне надо увидеть его, чтобы убедиться, что это Квентин.

– Наверняка мне удастся это подстроить… Но как он выжил? – этот вопрос теперь не давал капитану покоя. – Как, управляя из черной дыры, создал по сути целую империю – Концерн – и обрел такое влияние в галактике?

– В этом мы еще разберемся. Есть у меня кое-какие соображения… А пока нужно позаботиться о другом.

– Я так понимаю, что ты не позволишь мне убить Юнаса?

– Правильно понимаешь.

– Но, если я этого не сделаю, КА не получит достаточно юнитов и срежется на последнем самом важном задании. Все погибнут…

– Значит, наша задача этого не допустить. Открой мне всё, Рерих, ничего не утаивай.

И они еще долго говорили. Шадор рассказал Кассию всё – о киберах, пакетах, манускриптах, компасе и об Энн… Всё!

Когда он закончил, монах надел повязку на лоб и печально смотрел на капитана двумя глазами.