Ральф обрисовал помещение за потайной дверью. За небольшой дверцей в стене замка шла длинная лестница наверх, огибавшая стену справа. На полпути находилась широкая площадка с комнатой охраны сбоку. Потом лестница снова вела наверх и заканчивалась секретной дверью, выводившей в покои.

— Охрана знает? — спросил я.

Он покачал головой.

— Мы не посмели, милорд. Всех людей, оставшихся с леди Игрейн, выбирал лично герцог.

— Лестница хорошо освещена?

— Факелом. Я позаботился, чтобы он главным образом дымил.

Я оглянулся. Ко мне серым привидением приближался жеребец Утера. Ральфу приходилось перекрикивать ветер, шумевший наверху, в долине. Король, видимо, заинтересовался нашим разговором, но он хранил молчание, не нарушая его, с самого начала поездки. Похоже, он в самом деле доверился времени и судьбе. Или мне.

Я повернулся к Ральфу, наклоняясь через плечо лошади.

— Пароль есть?

— Да, милорд. Пароль — «пилигрим». И леди послала королю кольцо. Иногда его носит герцог. Вот, тропинка кончается. Начинается берег. — Он остановился, успокаивая мою лошадь. Она спрыгнула вниз, захрустев галькой. — Лошадей оставим здесь, милорд.

Я с радостью спрыгнул на землю. Мы находились в небольшой, защищенной от ветра бухте. Слева нависала большая скала. Ее выступ подтачивали морские волны, разбиваясь о нее и падая на берег белыми потоками с шумом, будто сталкивались две армии. Справа высилась другая скала, а между ними по берегу лежали черные валуны, вгрызающиеся в белую пену. Наш ручей впадал в море двумя каскадами, обрываясь на ветру тонким волосом. За всеми этими водопадами, под самой большой скалой имелось место для лошадей.

Ральф показал на крупный мыс слева.

— Тропинка там. Скажи королю, чтобы шел за мной и следуй за ним вблизи. Один неверный шаг, и прежде чем ты успеешь позвать на помощь, тебя уже унесет волной к западным звездам.

Серый жеребец топтался сзади. Король спрыгнул с коня и восторженно рассмеялся. Даже если его ночное путешествие обманет его ожидание, он останется собой: Утер не мог жить вне опасности и риска.

Подъехали Утер с Кадалом и спешились. Кадал взял поводья. Утер встал со мной плечо к плечу, глядя на неистовый водоворот воды.

— Придется сплавать ради нашей цели?

— Может и до этого дойдет. Кажется, что волны подмывают самые стены.

Утер неподвижно стоял, забыв о ветре и дожде. Подняв голову, он смотрел на мыс. Высоко, в штормовой мгле, горел огонь.

Я дотронулся до его руки.

— Послушай. Все идет по плану. В комнате охраны находятся два стражника, а у двери привратник Феликс. Света будет мало. Ты знаешь, где вход. Будет достаточно, если при входе ты буркнешь Феликсу слова благодарности и быстро поднимешься наверх. Старая дама Марция встретит тебя у покоев Игрейн и проведет туда. Остальное предоставь нам. Если случится худшее, то нас, как и их, трое, в такую ночь никто не услышит ни звука. Я поднимусь за час до рассвета и пошлю за тобой Марцию. Все, больше мы не сможем говорить. Иди вслед за Ральфом внимательно, дорога очень опасна. У него есть кольцо для тебя и пароль. Иди.

Он безмолвно отвернулся и зашагал по сыпучей гальке к ожидающему пажу. Рядом со мной оказался Кадал, державший в руке поводья четырех лошадей. Как и у меня, лицо его было мокрым, накидка облаком сбилась вокруг него.

— Ты слышал, что я сказал. За час до рассвета, — сказал я ему.

Он тоже смотрел на скалу, где в высоту уходил замок. Через секунду я увидал в разрыве облаков стены крепости. Она срослась со скалой, почти вертикально уходившей в море. Мыс и материк соединял узкий скалистый гребень, отточенный морем подобно клинку. С берега, где стояли мы, казалось, не было иного выхода, как через долину. Ни крепости, ни дамбы, ни замка на скале, куда можно было бы забраться. Неудивительно, что здесь не оставили часовых. Дорогу же к потайной двери мог защитить один человек, сражаясь против целой армии.

— Я буду держать лошадей под навесом, в укрытии, — обратился ко мне Кадал. — И бога ради, если только охваченный страстью король не задержится, не опаздывайте. Если там только почуют неладное, мы окажемся здесь, как крысы в западне. Эту долину можно перекрыть так же спокойно, как и дорогу к замку. А я особо не горю желанием пускаться в плавание.

— И я. Ладно, Кадал, ты же все знаешь.

— Я верю тебе. Что-то такое в тебе сегодня вечером есть... Ты говоришь с королем особо не задумываясь, резче, чем со слугой. И он слушается тебя, не говоря ни слова. Да, ты знаешь, что делаешь. И хорошо, что так, хозяин Мерлин. В противном случае на карту поставлена жизнь короля Британии из-за одной ночи любви.

И здесь я поступил совершенно необычно для себя, что я обычно никогда не делаю. Я положил свою руку на руку Кадала, державшего поводья. Лошади стояли спокойно и горестно, подставив себя ветру и опустив головы.

— Если Утер попадет сегодня ночью во дворец и окажется с ней в постели, — сказал я, — то клянусь богом, Кадал, не будет уже иметь никакого значения, даже если его убьют в постели. В итоге сегодняшней ночи появится король, чье имя станет щитом и надеждой для всех людей, населяющих нашу землю от моря до моря, и останется им, пока море не поглотит землю, а люди не переселятся жить к звездам. Ты думаешь, Кадал, что Утер — король? Это регент, живущий до него и для него, кто придет после, — короля прошлого и будущего. Сегодня ночью он даже не регент, а средство, а она — сосуд, я же... я — дух, слово, создание воздуха и тьмы. Я могу помочь не больше, чем тростник, гнущийся под ветром, направляемым богом. И я, и ты, Кадал, мы беспомощны, как сухие листья, попавшие в воды этого залива. — Я снял свою руку с его. — Итак, за час до рассвета.

— До встречи, милорд.

Я оставил его и, сопровождаемый Ульфином, последовал за Ральфом и королем, направился по гальке к подножию черной скалы.

7

Не думаю, что даже теперь, при свете дня, я смогу снова найти дорогу без помощи проводника, не говоря уже о том, чтобы взобраться по ней. Первым шел Ральф, за ним, положив руку ему на плечо, — король. Я держался за мантию Утера, Ульфин за мою накидку. К счастью, находясь в непосредственной близости от стен замка, мы были защищены от ветра. Обрушься на нас ветер, подъем стал бы невозможен, нас как перышки сдуло бы со скалы. Но мы были не защищены с моря. Волны достигали сорока футов в высоту, а самые большие, башнеподобные, разбрасывали воду на шестьдесят футов вверх, окатывая нас соленым раствором.

Бурлящее море оказало нам лишь одну услугу. Оно отражало скудный свет небес, бросая его на скалу. Во всяком случае, мы видели вверху основание замка и стены, поднимавшиеся со скалы. Даже в сухую погоду эти стены труднодоступны, сегодня же их покрывала блестящая влага. Я не мог различить ни трещины в гладкой сланцевой синеве стен. Ральф, останавливаясь, вел нас к ним, направляясь к уходящей в море стороне. Там он задержался и сделал нам рукой знак, означавший «осторожно!». Он с предосторожностями обогнул угол и исчез из виду. Утер споткнулся, дойдя до угла и получив толчок ветра. Он приостановился на мгновенье, затем повернул, прижимаясь к поверхности скалы. Ульфин и я двинулись следом. Несколько ярдов мы, как в кошмаре, ступали черепашьим шагом, прижимаясь лицами к мокрой, скользкой скале. Затем нависающий выступ укрыл нас от ветра, и мы неожиданно ступили на предательски мягкий спуск, покрытый водорослями. Там, впереди, глубоко под скалой, скрытый каменным навесом, находится тайный ход Тинтагеля.