Трибун Деменций Зима, в жилах которого, несмотря на белый «сенаторский» шарф, не было ни капли благородной крови, деловито раскатал свиток с докладом и кивнул бенефектарию: подними карту.

– У нас есть достоверные сведения, – заявил Зима, – что войска варваров, скопившиеся у устья Борисфена[174], намерены, не дожидаясь осени, вторгнуться в земли империи.

– Те самые варвары, которые прошлой осенью безобразничали в Питиунте[175], – уточнил примипил Одиннадцатого Гонорий Плавт.

– Те самые. Поскольку не все присутствующие знают, что было прошлой осенью, я – с позволения легата Цейония (тот милостиво кивнул) – напомню вкратце. В прошлом году мы, опираясь на сведения, полученные от наших информаторов, ожидали вторжения здесь, в Мезии, около середины октября. Однако позже нам донесли, что у готовившихся ко вторжению скифов, большей частью состоявших из германцев, готов и герулов, вышла свара с другими скифами, вероятно, аланами. И мы предположили, что вторжения не будет. Но позже опять поступили известия, что объединенное войско германцев вступило в союз с боранами и на их кораблях намеревается напасть на западное побережье Понта. Наместник Клавдий от имени императора велел префекту Понтийского флота постоянно патрулировать от устья Борисфена до Истрии. Двенадцать квинкверем и трирем и еще тридцать меньших судов держали западное побережье до самых ноябрьских штормов. А потом мы узнали, что скифы, как это у них часто бывает, передумали нападать на нашу провинцию, сушей дошли до берегов Меотиды[176]. – Трибун тонким кавалерийским хлыстом показал на карте, как именно двигались варвары. – А оттуда, уже морем, проскочили к Питиунту и разграбили его. А у нас так и не появились.

– И слава богам, – проворчал Аптус на ухо Черепанову. – Прошлой осенью нам и без них хватило.

– Насколько велико войско скифов? – спросил префект лагеря Одиннадцатого Децим Флор.

С ним Черепанов встретился в тот день, когда впервые увидел Максимина. Так что Децим Флор вполне мог считаться его старым знакомым.

– Наш человек доносит: более пяти тысяч скифов, – ответил Зима. – На сей раз они намерены дойти до Фасиса[177], а то и до Трапезунда.

– Тогда стоит ли нам беспокоиться? – удивился легат Цейоний. – Это дело тех, кто стоит в Лазике[178]и Понте[179].

– Совершенно верно, – поддакнул Деменций Зима. – Я тоже полагаю, что в этом году наиболее беспокойной частью границы будет берег Данубия, а не Понта. Но обращаю внимание легата, что морской флот оттянется вон туда. – Трибун провел по карте концом хлыста. – Следовательно, по моему мнению, следует несколько усилить гарнизоны в прибрежных городах Мезии и Фракии: на случай мелких набегов. Я уже связался с наместником Марком Аврелием Клавдием: просил составить списки – куда и сколько человек надо направить. Часть судов Данубийской флотилии я предлагаю держать здесь, в Эске[180], поблизости от нашего постоянного лагеря, чтобы можно было быстро перебросить пару когорт, если возникнет такая необходимость. Таким образом, силами нашего Одиннадцатого легиона мы сможем прикрыть почти все побережье Истра, Седьмой Клавдиев будет стоять пятьюдесятью милями восточное Адрианополя[181]и прикроет фракийскую часть побережья, так что это тоже не наша забота. У меня все.

Трибун-латиклавий сел.

Цейоний откашлялся.

– Дельно, – заявил он. – Трибун Деменций проделал неплохую работу. Я немедленно представлю доклад на одобрение Августу. Кто еще хочет что-то добавить? – Легат оглядел своих офицеров.

– Что-то мне во всем этом не нравится, – проговорил Черепанов, наклонившись к Плавту.

– Перестань, – прошептал в ответ старший кентурион. – Мы работали над этим вместе с Деменцием. И с наместником Клавдием все обсудили. И Максимин тоже одобрил. Брось! Это дело решенное.

– Примипил Плавт! – недовольно произнес легат. – Если хочешь что-то сказать – скажи нам всем.

– Я полностью одобряю все сказанное! – отчеканил Гонорий.

– Тогда, значит, у принцепса Геннадия есть какие-то сомнения в нашем плане?

Черепанов встал.

– Да, есть, – сказал он.

– Дурак, – пробормотал Плавт.

Взгляды офицеров обратились к подполковнику. В большинстве не слишком дружелюбные.

Стремительная карьера Черепанова не прибавила ему доброжелателей.

– Против чего же ты возражаешь, принцепс? – несколько иронически осведомился Цейоний.

– Это не возражения, – уточнил Черепанов. – Некоторые сомнения. У меня вопрос к достойному трибуну-латиклавию. Насколько я понимаю, уверенность в том, что скифы нападут на восточные области Понтийского побережья, основывается на донесениях наших скифских осведомителей?

– Да, – кивнул Деменций. – Именно так.

В отличие от многих других Деменций Зима относился в Черепанову с явной симпатией. И Черепанов догадывался почему. Маска скрывает лицо участника мистерии, но фигуру, голос, походку не спрячешь.

– Те ли это информаторы, которые прошлой осенью доносили, что скифы намерены напасть на западное побережье? – спросил Геннадий.

– Да, – кивнул Зима. – Но не думаю, что это основание им не доверять. Личный агент наместника Клавдия – приближенный одного из скифских риксов. И от него уже не единожды поступали верные и крайне полезные сведения. Прошлогодняя его ошибка, как мы теперь знаем, вызвана тем, что из-за внутренних столкновений скифы потеряли время и вынуждены были отказаться от прежнего намерения.

– Это – объяснение самого агента?

– Насколько мне известно – да.

Геннадий, выросший в мире, где перевербовка шпиона с целью «слива» дезинформации – обычное дело, не стал бы безоглядно доверять даже самым лучшим агентам. И он как раз собирался об этом сказать, когда вмешался Децим Флор.

– Принцепс! Стратегия – не твое дело. Твое дело – твои легионеры.

– Пусть говорит! – вступился за друга Плавт. – Я знаю Черепа: он просто так болтать не станет.

– Я согласен с Гонорием, – тут же поддержал Деменций Зима. – К чему ты клонишь, кентурион?