– Леди Шур, вы СЕГОДНЯ так свежи, просто цветете, – сказала я с улыбкой.

– Увы, не могу вернуть вам комплимент, некст Викен, вы явно еще не отошли от отравления. Но сегодня вы наконец-то выглядите как некст, а не как ребенок или гейша, – отозвалась Шур. Хамит неприкрыто, в отличие от меня.

– Ну, день-два, и я опять буду та же; вы же знаете, в МОЛОДОСТИ все восстанавливается за считанные часы, – ответила я с плотоядной улыбкой.

Лорды только что ушами не шевелили, прислушиваясь к нашей пикировке.

– Спору нет, некст Викен. Однако, как показывает статистика, вы так часто попадаете в регенератор, что, похоже, сегодняшнее состояние, грозит стать для вас нормой, – голос – сладкий яд.

– Не буду спорить, тем более что вы, леди Шур, заботитесь, чтобы я недолго оставалась без контрактов, – отозвалась я, сбрасывая маску фальшивого дружелюбия.

Тут лорд Ларин понял, что пора заканчивать эту перепалку во избежание ненужных смертей в мирное время.

– Леди Шур, нашли ли что-нибудь интересное на пиратских кораблях? – спросил он, беря ее под локоток и буквально уволакивая.

– А вот и наши гости, – заметил некст Ларин.

И действительно, русы дружной делегацией приближались к нам. Последовали взаимные приветствия и поклоны. Подтянулись еще лорды Синоби, Китлинг, Бялко и Соболев. Все активисты Совета Безопасности, подумалось мне, не хватает некст Грюндера, но его не будет, и Хорес-Китлинга, он еще не восстановился и до сих пор плавает в регенераторе, бедняга.

Наконец мы зашли в зал с длинным овальным столом, который буквально ломился от яств. Расселись произвольно. Мы не дали русам скучковаться, леди Шур буквально с первого момента повисла на Крутецком, всячески игнорируя Лепехина, который хотел сесть рядом с напарником, но не вышло. Мне было все равно, где и с кем сидеть, лишь бы подальше от Кахадзе, а то будет несварение без всякого яда. Наконец, за разговорами, мы уселись; рядом со мной оказались некст Ларин и русский посол. Четко напротив меня – леди Шур, а также Крутецкий и Лепехин. Русам подали вина, нам воды, старший посол в ответ на такое сказал, что они уважают наши традиции, и тоже будут пить воду. Пожалуйста, не жалко.

По нашему обычаю, начиная с самого уважаемого человека за столом, зазвучали тосты-благодарности Судьбе. Лорд Ларин сказал первый тост в благодарность: «За то, что Судьба послала нам такого союзника». Без перерыва следующим говорил генерал Кахадзе, он сказал просто: «За победу», потом лорд Синоби – благодарность «за малые жертвы», затем капитан «Атакующего»: «За упокой погибших»; его поддержал лорд Бялко: «За то, что, потеряв многих родных, имею надежду на чужую кровь и приемных сыновей». Тосты звучали, не смолкая, все держали бокалы, по нашей традиции вода должна впитать в себя благодарность и радость празднующих. Подполковник предложил: «За взаимопонимание», Китлинг поблагодарил: «За дарованную мудрость в бою», Крутецкий выдал: «Все хорошо, что хорошо кончается» – и очередь перешла ко мне. Я вспомнила о дезертцах, о том, что Тукин жив и летит на Синто. «Благодарю Судьбу за всех, кто выжил, и за то, что не было напрасных смертей, те, кого нет, погибли с честью», – это получилось грустнее, чем мне хотелось бы. Лепехин выдавил из себя: «За малые потери», леди Шур поблагодарила: «За профессионализм и правильные решения всех, кто участвовал»… и слово вернулось к лорду Ларину: «Пусть Судьба дарует нашим народам мир и процветание». И все выпили. Я заметила удивление на лице Крутецкого, удивился не только он.

– Это просто вода? – раздались тихие вопросы. Да, вода может быть такой вкусной, увы, иностранцы об этом не знают. Наконец началась сама трапеза. Неспеша наполнялись тарелки, завязывались беседы. Леди Шур тут же насела на Крутецкого, тот, наверное, чтобы ее позлить, не спускал с меня глаз. Леди Шур это заметила и принялась метать грозные взгляды, я в ответ решила позлить ее еще больше. Прав отец, я генератор неприятностей, и в первую очередь для себя самой. Я припомнила забытое искусство еды, которому меня учили в Доме Красоты – никакой искусственности или жеманства, просто все движения плавны и отточены и вместе с тем естественны. Крутецкий не сразу, но заметил перемену; заметил ее и Лепехин, сначала удивился, а потом явно пожалел, что не может меня придушить при свидетелях. Чего он на меня злится? Леди Шур смотрела на меня с видом: «А это что такое?», меня понесло вообще, я принялась с ней «мягко флиртовать». Заключалось это в том, что я стала вскользь посматривать на нее, избегая взглядов в упор, как только она пыталась поймать мой взгляд, я смотрела в тарелку. При всем том я успевала вести светскую беседу с послом, который общался со мной в тоне «Вот мы с вами послы… мы…». О том, что из меня посол, как из кошки охранник дома, я предпочитала не распространятся.

– А где ваш батюшка? – по ходу беседы поинтересовался посол. Вот знать бы, просто так спросил или…

– Ох, представьте себе, не знаю. У него контракт, а какой именно – не знаю, не сказал… – грустно ответила я. – Наверное, предвидел такие вот вопросы, – последняя фраза прозвучала шутливо.

В перерыве между фразами ко мне склонился некст Ларин.

– Вы готовы оплатить авансы? – еле слышно спросил он. Я бросила на него непонимающий взгляд.

– Леди Шур любит не только мужчин.

Кусок застрял у меня в горле, я поспешила запить. Дурра! Я глянула на Шур, ее взгляд был полон обещаний, я скорчила извиняющуюся гримаску, одними губами сказав: «Извините. Заигралась». Та хмыкнула и отрицательно покачала головой – мол, нет, пути назад уже нет. Я не стала даже хмыкать и прикинулась, как говорит Ронан, шлангом. Я долго не могла понять, что значит прикидываться пустотелым куском пластика, но потом до меня дошло. Так вот, я прикинулась шлангом и переключила свое внимание в равных долях на Крутецкого, некст Ларина и посла. О некст Ларине я вспомнила, что у него младшая жена гейша, и осторожно поинтересовалась, как у них дела. Он с улыбкой поведал, что она недавно родила их второго общего ребенка, девочку. Я порадовалась за них: двое естественно рожденных детей, да еще одна кровь, значит, им действительно хорошо вдвоем.

Посол, слышавший ответ Ларина, поспешил восполнить свои культурные пробелы, и завязался разговор о женах, младших и полноправных. Крутецкий и Лепехин слушали, ловя каждое слово, потом от них пошла лавина уточняющих вопросов. Ларин откровенно посмеивался над учиненным ему допросом. В результате господа русы обогатились знаниями о том, что у нас на одну женщину приходится чуть меньше чем двое мужчин, все посмеялись над этой фразой, поэтому женщины синто весьма переборчивы в выборе мужа. Далеко не все стремятся стать полноправными женами, это было откровением для русов. Жены фермеров всегда младшие, это дает финансовую защиту, если дела на ферме пойдут плохо, плюс четко обозначает, что жена ответственна за дом и детей, а муж за материальное обеспечение семьи. Зато в фермерских семьях всегда естественно рожденные дети, что не удивительно, родить женщине на порядок дешевле, чем вырастить ребенка в репликаторе. Полноправные жены, как правило, у аристократов третьего и второго ранга. Понятно почему, муж и жена работают и имеют сходный доход, семьи создаются поздно, примерно в тридцать лет, оба зрелые, самодостаточные люди. У аристократов первого ранга престижно найти себе полноправную жену, но тяжело. Почему? Мало женщин, желающих нести столь серьезную ответственность, а кто желает, не хочет выходить замуж, не так ли леди Шур? Что делает половина мужчин, которым не достались жены? Нет, гомосексуализм у нас не распространен. Есть такое понятие – «друг семьи»… Да, упрощая, можно сказать, два мужа… Ревность, чувство собственника свойственны только неудачникам, это равнозначно признанию в том, что ты ничтожество и без своего партнера ничего не стоишь. Вы знаете, какое самое большое осуждение можно услышать в адрес родителей? Тут посол блеснул: «Они заставляют детей осуществлять свои мечты». Да.