Они с Опариным иногда кивали друг другу при встрече. Но тут рыжий полковник неожиданно подсел к Сергею за столик в столовой ФСБ (было время обеда) и завел приятельский треп. Потом как бы невзначай упомянул про известную статью в «Советском труде».

— Да, я тоже читал, — без видимого интереса ответил Опарин.

— Мы ведем Футболиста еще с Оренбурга, к сожалению, там регионалы напортачили чуток. Театралы, что с них взять?

Последняя фраза прозвучала как опознавательный сигнал: свой — чужой. «Театралами» военные контрразведчики называли чекистов из территориальных подразделений ФСБ (те в свою очередь дразнили особистов сапогами, солдафонами или вохровцами). Представители каждой касты считали, что именно они настоящие профи, а их визави — театралы, вохровцы (нужное подчеркнуть) — сущие бездельники. Опарин начинал карьеру чекиста именно в военной контрразведке. Как оказалось, полковник тоже был вохром. Этим фактом биографии он расположил к себе Сергея.

— Прости, кого ведете? — в лоб спросил Опарин. Конечно, классный оперативник не должен показывать, что чего-то не знает. Но в данный момент Сергею было на это плевать. Наоборот, ему показалось, что в этой ситуации лучше не скрывать свое полное незнание.

— В твоих материалах он проходит как Петр. — Полковник улыбнулся. — У нас беда со взаимодействием! В итоге несколько отделов выполняют одну и ту же работу…

«Петром» Опарин назвал Ветрова. (Иногда Андрей подписывал свои статьи псевдонимом Петр Курочкин, вот Сергей, не мудрствуя лукаво, и взял это имя.)

— Но это скорее наше направление, — спокойно и доброжелательно произнес Сергей. В его тоне звучало: вы, конечно, хорошие парни, я вас уважаю, но не лезьте в чужую вотчину и тогда не будете сталкиваться с другими отделами. Хотя мысленно Опарин уже продумал дальнейший план действий: покочевряжиться чуток, да и переслать материалы в отдел рыжего. С глаз долой!

— Это очень спорный вопрос, где чья вотчина, — ответил тот. — Ведь Напарника мы разрабатывали и брали.

Опарин догадался, что Напарником назвали Куравлева, когда сделали его объектом разработки.

— Значит, плохо вы его разработали, — Сергей поднес ко рту горбушку ржаного хлеба, — раз теперь мне приходится разбираться.

В Москву рыжий полковник перевелся из Оренбурга. Это Опарин знал и раньше. Также не было секретом, что этот полковник входил в команду заместителя директора ФСБ, того самого, что раньше служил начальником УФСБ Оренбургской области…

— Там не все так просто, — задумчиво произнес полковник.

— Я понимаю. — Опарин про себя усмехнулся.

«О чем говорить, если даже в наружке такой бардак творился, — мелькнуло у него. — Одно слово — театралы».

— Я так понял, что у тебя устойчивый оперативный контакт с Футболистом?

— С Петром? — намеренно переспросил Сергей. — Да, он давно у меня на связи.

— Полосатик? — в лоб спросил полковник.

Обычно такие вопросы не задают. Полосатиками на сленге тел гралов назывались негласные агенты или сексоты. А вохровцы именовали их «штыками».

— Нет, — ответил Опарин. — Он не штык.

Его покоробил вопрос полковника. Кто у тебя полосатик, а кто просто оперативный контакт — твое личное дело. Отчет ты обязан держать только перед непосредственным начальником. И все!

— Это очень важно, — словно извиняясь за неприличный вопрос, произнес полковник. — Нельзя ли как-то сбавить его интерес к этому делу?

— А смысл? Статья уже опубликована. Больше ничего плохого он сделать не сможет. Я же проверил…

— Здесь такая ситуация, когда лучше перебдеть, чем недобдеть…

— Я работаю над этим, — неопределенно произнес Опарин.

Он специально изображал равнодушие. Расчет был — спровоцировать рыжего полковника на откровенность. Ведь тот, судя по всему, имел живой интерес.

«Ну-ка, ну-ка, что ты мне расскажешь?» — мысленно вопрошал Сергей.

— Давай согласуем наши планы, — предложил полковник.

— Я только «за». — Опарин безразлично пожал плечами.

Но вместо конкретных предложений полковник вдруг пригласил Сергея на шашлыки в Мещерино.

— Там спокойно все и обсудим…

В Мещерине располагалась база центра специального назначения ФСБ. Эти дивные места еще с советских времен были вотчиной КГБ-ФСБ. Здесь, в березовых рощах, готовили диверсантов. А разведчики, вернувшиеся из-за кордона, проходили релаксацию. Дымились шашлыки, булькала водка, а отпускники плаща и кинжала гуляли вдоль тихих берегов рек и грустили о чем-то своем.

В назначенный час Сергей подъехал на своей новенькой «японке» к воротам центра. Его ждали. Навстречу вышел коренастый мужчина с намечающимся животиком.

— Подполковник Тюничев, — представился он. — Можно просто Роман.

Брови подполковника срастались на переносице, напоминая галочку. Короткие волосы на голове, как колючки ежика, образовывали шар.

— У нас уже все дымится, — радушно сказал Тюничев, пожимая руку Опарину. — Только вас и ждем.

— Можно Сергей.

Роман проводил гостя мимо типовых домиков военного городка, мимо полосы препятствия и тренажеров, мимо плаца в березовую рощу и по тропинке в глубь нее. Дорожка привела к полянке, где над мангалом колдовал рыжий полковник.

— За встречу! — произнес полковник тост, когда они расселись за импровизированным столом (доска, перекинутая между двумя пеньками).

— Рома служил в оренбургской «семерке», — пояснил полковник Сергею, когда разговор стал плавно подходить к делу.

— Я одного не понимаю, после того события к вам просто обязана была нагрянуть комиссия отсюда, из центрального аппарата, — задумчиво произнес Опарин. — Как же вас пронесло?

— Да нет, там на самом деле приезжал кто-то…

Когда убили Шилкина, в УФСБ Оренбурга работали проверяющие по линии кадрового управления. Им поручили заодно разобраться и с «семеркой». Те отнеслись к этому как к лишней нагрузке, от которой надо побыстрей избавиться. Потом, когда арестовали Куравлева, в Оренбург вновь приехали кадровики из Москвы и в ходе проверки установили, что при его оформлении на службу были нарушены какие-то инструкции. Например, было нехорошо, что сначала Куравлев стоял в форме у ворот управления ФСБ, а потом вдруг перешел в негласный состав…

— Мужики, вам просто повезло, в советские годы за такое все ваше управление разогнали бы. — Опарин усмехнулся.

— В советские годы ничего такого и не было бы, — угрюмо ответил Роман.

— Теперь это уже пустой разговор! — воскликнул полковник. — Нам надо проблемку решать, вот что важно…

Роман Тюничев был снайпером, что называется, от Бога. Винтовка буквально прирастала к его плечу, становилась не просто продолжением, а частичкой тела. Он чувствовал полет пули настолько, будто сам летел с ней. Потому Роман Тюничев никогда не промахивался!