... Убедившись, что русское наступление не состоялось, Реншёльд распустил полки по своим местам дислокации. Потом, по данным Лильегрена, шведы попытались выманить русскую армию в чистое поле, направив к царю перебежчика с дезинформацией о том, что к шведам вот-вот должны присоединиться полки фон Крассова из Польши и конница Девлет-Гирея. Но на Петра I эта грубая ложь не подействовала.

К 5—6 июля (24—25 июня) противники стояли на расстоянии примерно пяти километров друг от друга. Царь с армией располагался около деревни Яковцы. По утрам с обеих сторон был слышен барабанный бой, и до 7 июля (26 июня) постоянно происходили кавалерийские стычки и перестрелки. С 6 июля (25 июня) по приказу царя перед основным лагерем, с юго-западной стороны, начались работы по возведению десяти редутов, практически перекрывших единственный проход между Будищенским лесом на западе, Яковецким — на востоке, болотом — на севере и оврагами — на юге. Укрепления строили на расстоянии мушкетного выстрела друг от друга. Редуты в сочетании с оборонительными сооружениями основного лагеря представляли собой позицию, позволявшую подвергать противника и фланговому, и фронтальному обстрелу. Шведы, стесненные с двух сторон лесами, не могли развернуть свою армию в полноценные боевые порядки, а пройти редуты без нарушения линейного построения было чрезвычайно трудно. В случае прорыва редутов противник попадал под плотный артиллерийский огонь из основного лагеря. А если противник будет вынужден обходить редуты, забирая далеко на запад, то русская кавалерия успеет подать сигнал тревоги и эффекта неожиданности не произойдет. При этом русским откроется путь к Полтавской крепости.

В петровской системе редутов был заложен принцип активной обороны, позволявший переходить от обороны в наступление. Вечером 5 июля (24 июня) русская армия еще ближе придвинулась к шведской, заняв позиции рядом с деревней Яковцы, что всего в двух с половиной километрах от шведского лагеря, и за ночь окружила себя огромным Т-образным ретраншементом с двумя бастионами по углам и шестью поперечными редутами на расстоянии ружейного выстрела друг от друга. Шведы посчитали, что русские предприняли нападение на их полевые посты! Русская армия почти полностью заперла шведов между рекой, Полтавой и своей полевой крепостью. Шведам оставалась единственная дорога на юг, к Днепру, но и она могла быть в любое время перерезана действующими в их тылу казаками И. И. Скоропадского.

5 и 6 июля (24 и 25 июня) Петр вместе с генералитетом проводил рекогносцировку на местности и изучал подступы к шведскому лагерю. По его распоряжению в дополнение к поперечным редутам сделали два продольных, что оказалось потом весьма кстати. 6-го числа, после захода солнца, состоялся последний военный совет, на котором был окончательно расписан ордер баталии и определено место артиллерии. В случае атаки шведов на лагерь противника их должны были встретить фронтальный огонь артиллерии и фланговые удары пехота с обеих сторон. Редута (их было десять, из которых, по сведениям шведов, два были не совсем закончены) и ретраншементы могли служить опорой как для наступления, так и для обороны. «Гениальное движение русского царя к противнику и единственный в военной истории пример наступления укрепленной позиции», — считал русский военный историк начала XX века А. Соколовский. С ним соглашается и современный военный историк А. Шишов. Во всем виновата Нарва, считает он: она научила многому Петра, а у Карла оставила ложное представление о русском войске. Но повторить Нарву шведы уже больше не могли...

Есть сведения, что вечером 6 июля (25 июня) Петр объезжал войска и говорил им о том, что на следующий день русская армия закончит «...войну с неприятелем, вполовину уже от нас побежденному». Характерно, что такая уверенность в победе утвердилась у русских намного раньше этой даты, потому что уже 30 (19) июня в Москве ходили слухи, что под Полтавой шведы потерпели сокрушительное поражение.

Вечером 6 июля (25 июня) группа шведских военных из шести человек во главе с лейтенантом (бывшим корнетом) Й. Лютом вышла на разведку и скрытно приблизилась к русским позициям. Лейтенант, обнаружив шесть русских редутов, оборудованных вдоль русского лагеря, доложил об этом начальству. Редуты, по описаниям Люта, представляли собой квадратные укрепления размерами примерно 50 на 50 метров и отстояли друг от друга на 150—175 метров. На флангах русские выставили кавалерийское прикрытие. Лейтенант в докладе указал, что позиция противника была «весьма удачной». На этом рекогносцировка была завершена. Правда, днем 26 июня весь генералитет короля издали осмотрел эти укрепления, но они напоминали нарвские и никакого беспокойства со стороны генералов не вызвали.

В воскресенье 7 июля (26 июня) шведским военным руководством было решено внести в ситуацию полную ясность. «Реншёлвд, на которого во время болезни короля было возложено командование войском, не хотел брать на себя ответственность и принимать такое важное решение, пока король витал за пределами сознания и рассудка. Такое решение мог принять только Карл; и как раз в это воскресенье он удивительным образом оправился от лихорадочного кошмара» (Я Энглунд). Дальнейшее промедление было просто опасным. Надеяться можно было только на самих себя, поскольку помощи ждать было неоткуда. Отступать к Днепру опасно — наседавшие со всех сторон русские сбросят армию в реку — да и невозможно по соображениям престижа. К тому же снова дала о себе знать проблема питания людей и содержания лошадей, а русские, как и хотел король, «пришли в госта» в полном своем составе. Остается единственный выход — дать генеральное сражение. Сзади у русских — крутой берег реки и единственный путь к отступлению та правом фланге. Все предпосылки к уничтожению армии Петра I, по мнению Реншёльда и короля, были налицо.

Решение о сражении, согласно Юлленкруку, принималось королем, который в этот день почувствовал себя несколько лучше, в строго секретной обстановке «...в присутствии Его Превосходительства графа Пипера, Его Превосходительства фельдмаршала и полковника Сигрота». Последнего, несмотря на невысокое звание и чин, ценили и король, и Реншёльд и всегда приглашали на важные совещания. Вместе с генерал-майором Стакельбергом он успешно выполнял обязанности руководителя Генерального штаба армии (которого еще ни в одной армии тогда не было). Король, Пипер, Реншёльд и Густав Хенрик Сигрот — только они знали самые большие тайны предстоящих операций.

План сражения был прост: ночью, с сохранением глубокой тайны и мер предосторожности, быстро миновать систему петровских редутов, подойти с северо-запада и севера к позициям русских в основном лагере, к рассвету отрезать их от единственного моста, окружить и пустить в ход шведскую «молотильную» машину. В том случае, если противник не выйдет из своего лагеря в «чистое» поле, шведы собирались взять его измором[157]. Марш, который должны были совершил шведские пехотинцы, был не длиннее четырех километров.

Но русские теперь знали о предприимчивости короля Швеции и от подобных неожиданностей обезопасили себя заранее, выстроив перед своим лагерем дополнительные редуты. Король и Реншёльд решили противопоставить этой предупредительности быстроту и точность маневра, а также скрытность операции с учетом... темноты[158]. Пехота должна была скрытно подойти к южной точке редутной системы четырьмя параллельными колоннами, а сзади нее — в шести колоннах кавалерия. Если шведам удастся миновать редуты быстро в указанном порядке, то успех будет обеспечен. Пройдя редуты, шведы должны были резко повернуть влево и проследовать мимо русского лагеря в северо-западном направлении, в то время как кавалерия будет «зачищать» поле боя от присутствия русских кавалеристов. При удачном стечении обстоятельств русская армия могла подвергнуться страшному разгрому.