Виктор осторожно подъехал к коряге, продолжая внимательно осматриваться. Он не был спокоен. Сердце билось чуть быстрее обычного, а левая рука крепче, чем нужно, сжимала поводья. Правая рука легла на рукоять ножа. При необходимости Антипов вытащит его очень быстро.

Достигнув замшелого пня, воин тут же отметил странную вещь: черная, гнилая часть дерева была обращена кверху. Словно кто-то прикатил его сюда либо принесло невиданной бурей. Но если постарались люди, то, может быть, сделали это давно, и коряга уже перестала быть им нужна? С надеждой на это Виктор попытался обогнуть препятствие, съехав с вытоптанной дороги туда, где уже были следы тех, кто объезжал пень ранее. Увы, его надежды не оправдались.

Раздался какой-то визг, и почти сразу в заднюю часть плеча что-то ударило. Антипов резко выдохнул и, даже не оглядываясь, принялся разворачивать лошадь. На дорогу позади коряги выскочили двое, но послушное животное уже почти закончило поворот.

– Стой! – Разумеется, Виктор проигнорировал крик разбойника. Он уже был готов бежать, но обнаружил, что и с другой стороны от пня появились люди. Тоже двое. Один сжимал дубину внушительной длины, а другой – топор. Оба были лишены доспехов, бородаты и одеты в какое-то серое тряпье.

– Беги! Ходу! – крикнул Антипов слуге, а сам целиком сосредоточился на человеке с топором. Тот оказался ближе и был более опасен.

Разбойник прыгнул, целя, по всей видимости, в ногу всадника. Но то ли от резкого движения нападавшего, то ли по причине слабого мастерства наездника, лошадь шарахнулась в сторону. Топор просвистел мимо, но зато в руке Антипова сверкнул нож. Воин быстро нагнулся, но не ударил, а чиркнул лезвием по шее противника. Не спереди, а немного сзади и сбоку – того слегка развернуло от собственного неудачного удара.

Не глядя на дело своих рук, Виктор быстро перенес внимание на человека с оглоблей, одновременно понукая лошадь. Воин проигнорировал очередной визг и удар в спину, а сумел встретить летящую дубину ступней левой ноги ближе к середине древка. Лошадь резво набрала скорость, переходя в галоп. Антипов вцепился в поводья, все еще сжимая окровавленный нож и опасаясь порезать животное. Воин быстро оставил далеко позади нападающих, чьи крики еще долго слышались после того, как злополучная коряга и ее хозяева скрылись за поворотом. Виктор, слегка пригнувшись к шее лошади, разгоряченный кратковременным боем, пулей вылетел из леса и увидел, как вдали, по дороге, идущей полем, скачет Рикста. Путь назад был заказан. Следовало снова выйти на большой тракт и двигаться по нему. Антипов принялся нагонять своего слугу, размышляя о том, что оказаться в руках разбойников иногда лучше, чем на воинской службе у плохого полководца. Разбойник обычно требует кошелек и дарит жизнь, а военачальник дает деньги, но отнимает жизнь. Зато если эти двое объединятся, то бедному солдату вообще можно будет ничего не платить, как и происходит в некоторых странах.

Кеалю удалось прорваться наверх – он все рассчитал правильно. Да и вообще сразу же сориентировался в ситуации. Поэтому его нисколько не удивило то, что он увидел в Лазурных Чертогах. Удивления не было, а вот злость и огорчение были. Сил сохранилось не очень много, внизу не наблюдалось ни одной надлежащим образом освященной статуи, куда Кеаль мог бы войти, а из многочисленной прежде армии последователей остался лишь один человек. И этот незнакомец просто дразнил любопытство своего покровителя. Где это видано – какой-то человечек многое знает о боге вреда и обмана, служит ему верой и правдой, исправно снабжает энергией, а сам бог понятия не имеет, что собою представляет его единственный адепт. Конечно, Кеалю известно, как выглядит незнакомец, как говорит, во что одет, теперь даже мог примерно отследить из Чертогов его перемещения, но это все, что было доступно. Кто он, что им движет, каковы его цели? – вот лишь малая часть вопросов, мучающих любопытного бога.

Кеаль чувствовал необходимость немедленно разобраться с загадкой. Для этого сейчас имелись два пути: либо подождать, пока незнакомец сам назовет себя во время очередной шутки, на которые он горазд, либо действовать активно и, получив тело, самому разузнать все что нужно. Первое было экономичней, а второе – предпочтительней.

Создание тела – довольно затратный процесс, если не использовать жалкой полупрозрачной поделки. Конечно, ни один бог не пошел бы на то, чтобы сделать настоящее человеческое тело, – это чересчур сложно, не стоит огромных усилий и, пожалуй, вообще невыполнимо, а вот нечто однородное или, наоборот, полое внутри, подчиняющееся мыслям, – задача по силам. Находясь в Чертогах, тело создать легче, чем пребывая на земле. Но здесь имелся ряд ограничений. Прежде всего тело появляется лишь там, где имеется канал, идущий сверху вниз. Таких каналов, соединяющих Чертоги и землю, было множество, но все же они не покрывали собой все пространство. Во-вторых, создание тела требует времени. От получаса до нескольких часов. Поэтому бог при всем желании не сможет быстро прийти на помощь своему смертному любимцу, если с тем что-то внезапно стрясется. Через подходящую статую – да, поможет мгновенно, если услышит призыв, а через тело – нет. В-третьих, срок жизни тела ограничен и зависит целиком от сил бога. У Кеаля, например, избытка энергии пока что не было. В-четвертых, что самое неприятное, бог, находясь в Чертогах, осознает себя в теле на земле. Поэтому он не только видит и слышит все, что нужно, но и чувствует любой ущерб, нанесенный его творению. Очень нехорошее ощущение, особенно если повреждение большое. Есть еще и в-пятых, и в-шестых, и в-седьмых, но это все пока что не интересовало Кеаля. Он твердо решил изготовить тело, чтобы пообщаться с незнакомцем, и чувствовал, что откладывать это дело не следует. Благо, что последователь остановился в трактире. Кеалю этого времени должно было хватить для создания мало-мальски приличного тела.

Бог был прав – Виктор действительно остановился в трактире. Антипова подвигло на это дело не нарастающее чувство безопасности (все-таки он уже прилично удалился от Парреана), а интерес.

Когда господин и слуга убежали от разбойников, которые, впрочем, и не гнались за ними, почитатель Ареса обнаружил, что в нем торчат две стрелы. Одна в плече, а другая в спине. Однако справедливости ради нужно отметить, что стрелы не вошли в тело, а повисли, зацепившись за накидку. Качество лука стрелка-разбойника было еще ниже, чем качество кольчуги.

Всадники, немного поблуждав, выехали на большой тракт. Движение там было оживленным. Относительно, конечно. По дороге двигались разнообразные повозки: крытые мешковиной телеги, выдающие себя за кареты, настоящие кареты с дверцами и гербами, двухколесные арбы, движимые не лошадьми, а осликами, верховые: купцы в красных и желтых куртках и островерхих шапках, воины со щитами и копьями, неклассифицируемые личности в черных плащах и многие, многие другие. Верховые, как правило, уступали дорогу повозкам, катящимся в противоположном направлении, а если кареты не могли разъехаться, то на обочину сдвигался менее знатный. Храмовой стражи нигде не было видно, что радовало Антипова.

Рикста и его господин провели на этом тракте не один час. Они старались быть как все и уступали дорогу каретам, воинам и дворянам. Легкая рысь, которой шли их лошади, рано или поздно привела бы их к замку барона без всяких приключений, если бы не одно досадное и удивительное происшествие. Когда Антипов со слугой миновали большую часть пути, их по обочине дороги обогнал какой-то всадник в запыленном коричневом плаще. Он очень торопился и ехал без остановок явно издалека. Виктор бы и внимания не обратил на торопыгу – мало ли за какой надобностью тот спешит, – но Рикста был начеку. Глаза паренька округлились, рот приоткрылся, он несколько секунд ошарашенно смотрел вслед всаднику, а потом повернулся к Ролту: