— Что-то назревает, — ответила Верховная Жрица. — Это произойдет здесь и по вине эльфов.

Теана закрыла глаза от усталости. Она работала сутки напролет, но самое ужасное было то, что все усилия оказывались напрасными. Верховная Жрица уже столько времени изучала эту заразу, безуспешно пытаясь понять ее суть. Даже сотрудничество с нимфами не давало никаких результатов. И вот теперь еще это таинственное и непонятное послание, которое, похоже, грозило новыми бедами.

— У тебя есть какие-нибудь соображения относительно того, чего нам следует ожидать на этот раз? — спросила Теана, открыв глаза.

Дубэ покачала головой:

— Очевидно, что эльфы что-то затевают.

Теана пристально посмотрела на Дубэ:

— Скажи, зачем ты приехала?

— Ты только что это видела, — ответила королева, указывая на пергамент. — Я собираюсь взять это под свой личный контроль.

— Ты же сама признала, что из этой записки совершенно невозможно понять, что же случилось. И потом, ты прилетела одна. Нет, Дубэ, тебя привело что-то другое.

Королева нервно сжала пергамент в кулаке и молча уставилась в пол.

— В Макрате больше никого не осталось. Дворец пуст, а город охвачен безумием. К Неору я поехать не могу: я еще не совсем оправилась и не хочу подвергать его хотя бы малейшему риску заразиться. И что мне теперь делать? Так же как и Сулана, закрыться в комнате с мыслями о прошлом, терзая себя воспоминаниями о канувшем безвозвратно времени? Ты знаешь, что для меня это был золотой век. Эти пятьдесят лет превратились в один длинный чудный сон. Но всегда наступает такой момент, когда нужно просыпаться, и это мое пробуждение пришлось как раз на то самое мгновение, когда разгорелся погребальный костер Леарко. Теана, все кончено. Я должна благодарить судьбу за столь продолжительный период моей жизни. Но теперь меня уже больше ничто не связывает ни с Макратом, ни с целым светом.

Теана почувствовала, как ее тело колотит дрожь. Ей знакома была эта боль; она терзает ее с тех пор, как умер Лонерин, день за днем по крупицам унося за собой ее душу. Она знала, что смерть может быть медленным и мучительным процессом, который начался для нее в тот самый момент, когда она осталась одна. Признаки этой смертельной болезни стали заметны теперь и у Дубэ.

— Дубэ, я…

В глазах королевы снова вспыхнул огонек. Она подняла указательный палец на Теану:

— Мне осталось только одно, и это волнует меня больше всего на свете: Леарко отдал свои лучшие годы за этот мир, он создал эту утопию, которая еще не умерла и до сих пор живет в нас. Я буду бороться за то, чтобы не канула в Лету даже малая часть его мечты, буду сражаться до последнего вздоха, чтобы спасти этот созданный руками Леарко мир. — Дубэ закрыла глаза и замолчала на мгновение. — Вот поэтому я и пришла сюда, на передовую, где сейчас война, где свирепствует эпидемия, где рушатся мечты моего мужа. И что бы ни случилось, но я начну именно отсюда.

Теана была восхищена силой духа своей старой подруги, той решимостью, с которой она произносила эти слова. Как же она изменилась за эти годы, какой сильной стала! Если от нее самой осталась только видимая оболочка, то Дубэ продолжала быть целостной натурой с неистребимым желанием продолжить свою борьбу.

Верховная Жрица улыбнулась:

— И что ты намерена делать?

— Я отправлю кого-нибудь на неприятельскую территорию, а здесь организую Генеральный штаб. Мои люди — это все, что мне теперь остается. Неор стал королем и ведет себя соответственно своему положению. А мне пришла пора уйти в тень и снова начать делать то, чем я занималась в юности, пока не появился Леарко и круто не изменил мою жизнь. Ты же знаешь, что ночь — моя главная стихия.

Старые подруги долго молча смотрели друг на друга. В конце концов, за годы дружбы они научились обходиться без лишних слов.

Дубэ встала.

— Мне нужна палатка, чтобы передохнуть. Увидимся завтра, — сказала королева и пошла прочь твердым, решительным шагом. Она и в самом деле стала такой, какой была когда-то.

Струи дождя колотили по стенкам палатки. Дубэ почувствовала, как одеревенели ее суставы. Походная раскладушка и ночные звуки напоминали королеве о ее прежней жизни.

Это невероятно, как настоящее может соединяться с прошлым, словно жизнь — это огромный замкнутый круг, который в итоге снова приводит тебя туда, откуда ты вышел. И все же годы дают о себе знать. В голове Дубэ промелькнула мысль о том, что прежняя жизнь больше не для нее, что ее тело уже привыкло к удобствам и роскоши и что теперь она едва ли в состоянии уснуть на голой земле, на подстилке из сухой листвы, так, как это было в молодости. Но самое главное, она уже не сможет спать в одиночестве.

Ей недоставало Леарко рядом, его нежного и немного беспокойного дыхания. Они пятьдесят лет провели вместе и привыкли друг к другу за все это время. Спать в одиночестве казалось ей чем-то почти невозможным.

И это, вероятно, было результатом не столько притуплённых многолетней мирной жизнью привычек ее натренированного тела, готового ко всем испытаниям военного времени, сколько старческой бессонницей, отягощенной слишком большим количеством воспоминаний. Необычный грохот дождя, колотившего по палатке, и мрачные, едва уловимые звуки что-то напомнили Дубэ.

Она вскочила на ноги и схватила меч. Сказать по правде, это оружие никогда не относилось к числу ее любимых. Дубэ было достаточно носить при себе кинжал, ставший частью ее собственного тела. За те годы, что она была королевой, Дубэ научилась владеть мечом, ведь эти умения пригодились бы в любой момент: в один прекрасный день могло так случиться, что ей пришлось бы возглавить войско. Перед тем как покинуть Макрат, она забрала оружие мужа. Приняв его на хранение, она одновременно с ним взяла с собой еще и частичку мечты Леарко.

Мрак и дождь на мгновение оглушили Дубэ, но потом там, где находились зараженные, внезапная яркая вспышка осветила ночь. Королеве был очень знаком и этот огонь, и этот терпкий аромат. Сердце замерло у нее в груди.

Затем крики и полнейшее смятение. Повсюду метались люди, тщетно пытавшиеся найти спасение, и ничего не понимавшие солдаты.

Подняв к небу глаза, Дубэ увидела, как некое существо одиноко вращалось в воздухе на восковом фоне затянутого облаками неба. Однако по своим пропорциям оно сильно отличалось от дракона: оно было тоньше, с извивающимся продолговатым телом и с приплюснутой мордой змеи. Но главное, у него отсутствовали передние лапы, а имелись лишь огромные крылья.

Дубэ тут же вспомнилось животное Сана, которое с самого начала вызывало у нее какое-то непонятное беспокойство.

Лишь мгновение королева пребывала в состоянии ступора. А затем крики набросившегося на ее лагерь войска привели королеву в чувство.

Никогда прежде она не стояла во главе войск и в действительности никогда не была на войне. Разделяя вместе с мужем тяготы военного времени еще на заре их совместной жизни, Дубэ видела, как Леарко вел за собой колонны солдат и как лично принимал участие в боях. Однако она всегда оставалась в стороне.