Недели через две или три задание было выполнено, и новую брусчатку на Далимиловой улице никто теперь не отличит от старой. Наш сосед, отсутствовавший в Праге все лето, и не подозревает, что вернулся совсем в другой Жижков, в недрах которого вода и нечистоты протекают не по ржавеющему металлу, а внутри практичной керамики.

Настольные солнечные часы, музей дворца Литомышль

Тему Праги как центрового магического города в частности и Богемии как столицы мистической Европы в целом разрабатывали многократно и нещадно — и философы, и поэты, и писатели, включая блестящих иностранцев Гийома Аполлинера и Андре Бретона, а теперь на ней безжалостно топчутся, с перерывом на пандемию коронавируса, журналисты и экскурсоводы. Итальянский славист Анджело Мария Рипеллино полвека назад сочинил подробную книгу под названием «Магическая Прага», это подлинный учебник для желающих постичь, так сказать, богемское чародействие, преимущественно через чешскую литературу, поэтику города и его многочисленные мифы. Ну и местные авторы не отстают: Мартин Стейскал только-только выпустил очередной том из серии своих очень познавательных трудов о «лабиринте алхимии Чешских земель» и «герметической Праге».

Пелена таинства всех этих рассказов тем плотнее, чем пламеннее посвященная им публицистика. Поскольку Прагу и Чехию живописали многие таланты, и свои, и приезжие, недостатка в огоньке не ощущается. Рипеллино считал, например, что важно верно схватить «связь между печальным пейзажем, пропитанным мировой скорбью, многократно умноженной отражениями в реке, словно в зеркалах, и сыпучей природой пражской истории, сотканной из крахов, подавлений и обвалов», и дело в шляпе! Да чего уж проще, это ведь вопрос гибкости языка и бойкости пера. Каждому почемучке Прага позволяет утолить тягу к чудесному.

Ключевыми персонажами богемской мифологии, в своем совершенном виде сформировавшейся к началу XVII века и детально отрефлексированной писателями и философами полтораста и сто лет назад, в пору чешского национального возрождения, а затем и после восстановления государственности, были астрологи и алхимики. Прагу также населяли специалисты различных сопредельных профессий: чародеи и волшебники, белые и черные маги, знахари и колдуны, мудрые раввины и каббалисты, мистики и чревовещатели, оккультисты, заклинатели духов, ну и все прочие. Алхимики составляли родословные, гороскопы, предсказывали будущее по движению и расположению звезд, а также руководствуясь толкованием явлений природы. Частое карканье вороны предвещало дождь, кометы предрекали несчастья, рожденным под знаками Сатурна и Юпитера предначертывалось славное будущее… Постоянные войны, эпидемии чумы и сифилиса, страх османских набегов, чреватые насилием религиозные раздоры обостряли ощущение бренности жизни, подпитывали жажду предсказаний и желание отведать настоек из оленьих рогов и дубовой коры. В Богемии все это наложилось еще и на активизм гуситов-хилиатов, ожидавших конца света и пришествия Спасителя — фигурально говоря, если не в следующую пятницу, то месяцем позже.

Алхимики сосредоточивали усилия на качественных изменениях предметов, их перерождении и переходах «на новый уровень», иными словами, на Великом делании. Отчасти врачи, немного химики, иногда шарлатаны, они занимались поиском «философского камня» (реактива, необходимого для трансмутации в золото других, не столь благородных металлов), символом которого был пожирающий собственный хвост змий уроборос, составлением лекарств и препаратов — пилюль бессмертия и эликсира вечной молодости. Подробности можете отыскать у Карела Чапека в фантастической пьесе «Средство Макропулоса», там дочка греческого лекаря волей-неволей приняла чудесное снадобье. Оставшись молодой и прекрасной, она прожила 337 лет, увидела даже современную Чапеку освобожденную от монархической тирании Чехословакию, но счастливой, понятное дело, не стала. И астрологи, и алхимики примерно в равной степени сеяли предрассудки и суеверия, но и науку продвигали тоже: развивали теории о связи человека и Вселенной, разрабатывали медицинские рецепты, углубляли географические, метеорологические, металлургические познания, обосновывали философские и космологические концепции.

Мартин Стейскал обнаруживает первые проблески богемского алхимизма во тьме XIV века, в написанном в 1394 году дидактическом стихотворении «Новый совет» Смиля Флашки из Пардубиц, его принято считать зачинателем национальной сатирической поэзии. Это изложенное в форме животного эпоса нравоучение, своего рода средневековый The Lion King: 44 советника, звери и птицы, от слона до синицы и от осла до павлина, высказывают свои суждения о правах и обязанностях властителя только что усевшемуся на престол молодому царю зверей. Обезьяна из этой басни предлагает льву «отдать свои волю и хотения на полезное учение — волшебство творить и золото из дерева делать». Столетием позже силезский священник Ян Тешинский составил на латыни два посвященных алхимии трактата; оригиналы не сохранились, но ссылки на них содержатся в более поздней профессиональной литературе.

Экспонат выставки астрономических приборов в Клементинуме

Утверждения об особой астральной магии Праги подкреплены многими обстоятельствами. Например, теорией о специальных опаловых зимних туманах, окутывающих Старый и Новый город вместе с Градчанами и Мала-Страной мистической дымкой. Ключевую роль играют воспоминания о временах Рудольфа II, чудаковатого Габсбурга, при дворе которого кормились астрономы вроде Тихо Браге и Иоганна Кеплера, алхимики вроде Джона Ди и Михала Сендзивоя (Сендивогия), некроманты вроде Эдварда Келли и Марко Брагадино, художники-маньеристы вроде Джузеппе Арчимбольдо и Бартоломеуса Спранглера. Император слыл поклонником искусств и наук, покровителем ученых и псевдоученых, прославился тем, что оказал заметную помощь в создании инфраструктуры многих потусторонних занятий. Рудольф стал еще и фигурой поп-культуры. Булгаковский Воланд включил его в число гостей на своем бале Сатаны. Бессмертная героиня «Средства Макропулоса» Эмилия Марти сочла императора развратником. Документы, как и нравы эпохи, позволяют судить, что не без оснований.