Судьба только в одном пощадила несчастную Андромаху: она не увидела смертельной схватки своего мужа с Ахиллом. В то время она ткала яркую ткань и вышивала на ней цветные узоры, а прислужницы развели огонь, чтобы Гектор мог омыться теплой водой, когда возвратится из боя. Но услышав крики и вопли со стороны башни, Андромаха, не медля ни минуты, выбежала из дома, быстро взошла на башню и, про тиснувшись через толпу, стала у стены. И не было в мире более нее убитой горем женщины, когда она разглядела безжизненное тело Гектора, безжалостно волочимое конями к стану ахейцев. Позднее, когда Приам выкупил тело сына и привез его в Трою, Андромаха, оплакивая покойного мужа, причитала: «Рано ты погиб, мой супруг! Рано оставил меня вдовой. А сын, которому мы даровали жизнь? Он не станет юношей. Прежде до основания будет разрушена Троя, потому что ты, ее защитник, опора жен и младенцев, пал в сражении. Скоро нас всех повезут на судах в неволю. Со всеми повезут и меня, и мое чадо. Там ты, мой сын, будешь служить суровому господину. А может быть, кто–нибудь из ахейцев схватит тебя за руку и сбросит с башни на землю, чтобы отомстить за смерть брата, отца или сына, сраженного в битвах с Гектором…»

Андромаха не напрасно опасалась за своего единственного сына Астианакса. Неоптолем сбросил младенца с крепостной стены. Сама же Андромаха стала его рабыней. Неоптолем увез ее в свое царство. По одной версии, это была родина Ахилла Фтия в Фессалии, по другим — Эпир па Адриатическом море. Там Андромаха родила Неоптолему сына Молосса. Выносить в своем чреве ребенка глубоко ненавистного ей, презренного детоубийцы — уже само по себе тяжелейшее испытание. Но, мало того, жена Неоптолема — Герми- она, дочь Менелая и Елены, — возненавидела Андромаху, поскольку так и не смогла подарить сыну Ахилла наследника или наследницу.

Этот миф вдохновил Еврипида, и он сочинил трагедию «Андромаха». Она повествует о той страшной минуте, когда рабыне ^тдромахе грозила смерть от руки Гермионы. Это происходило в то время, когда Неоптолем уехал к оракулу Аполлона в Дельфах. Его ревнивая жена решила, что настал подходящий момент, чтобы избавиться от соперницы. Но Андромаха, чувствуя, что ей грозит опасность, спряталась в алтаре богини Фетиды, матери Ахилла. Одинокой вдове некому было помочь. Она, правда, тайно уведомила отца Ахилла, Пелея, о грозящей ей опасности, но тот, к сожалению, жил далеко.

Между тем Гермиона угрозами и оскорблениями хотела заставить Андромаху покинуть алтарь:

— Этот золотой убор на моих волосах и эти яркие одежды я получила не здесь. Я привезла их с собой. Мой отец, Менелай, подарил мне все это с богатым приданым. Он хотел, чтобы я могла одеться, как подобает свободной женщине. Ты же всего лишь невольница, часть добычи, взятой на войне. И ты еще мечтаешь захватить мой дом и выгнать меня! Это из–за твоих чар меня ненавидит муж! И в том, что я бесплодна, тоже ты виновата! Азиатские женщины способны на такое! Но я тебе этого не прощу. Ты умрешь, и тебе не поможет алтарь Фетиды. А если даже кто–нибудь из богов или людей тебя спасет, тебе все равно следует отбросить свою гордость, которая подобает только свободным. Ты должна покориться, пасть к моим ногам, убирать и мыть мой дом! Ты должна, наконец, понять, где находишься! Здесь нет Гектора, нет Приама и его золота. Это эллинский город. А ты? Как ты поступаешь? Дошло уже до того, что ты спишь с сыном человека, убившего твоего мужа, и рожаешь ему детей!

Эти слова не заставили Андромаху покинуть алтарь. И Гермиона отошла, бросив таинственную угрозу:

— Ты все равно уйдешь отсюда, даже если вокруг потечет расплавленный свинец!

На все оскорбления и угрозы противницы Андромаха печально отвечала:

— Как ужасно, что боги дали нам средство от ядовитых змей, но никто не нашел лекарства против того, что страшнее змеи и огня, — против злой женщины.

Гермионе помогал ее отец Менелай, который привел к алтарю сына Андромахи от Неоптолема и поставил перед его матерью условие:

— Выбирай, кто должен погибнуть: ты или ребенок.

Мать выбрала смерть для себя. Она вышла из алтаря, и тогда коварный Менелай проговорил:

— Погибнете вы оба — и ты, и ребенок!

Тщетны были мольбы, и все случилось бы так, как задумали заговорщики, но в самый последний момент появился Пелей и спас Андромаху с сыном. Теперь настал черед Гермионы трепетать за свою жизнь: что с ней будет, когда вернется Неоптолем и все узнает? В страхе она бежала в Спарту, в дом своих родителей. Помог ей в этом сын Агамемнона Орест, с которым она была некогда обручена. Он же организовал и предательское убийство Неоптолема в Дельфах. Андромаха снова осталась беззащитной, но ее пожалела богиня Фетида. По ее повелению Андромаха уехала на запад, в Эпир, и там стала женой брата Гектора, Гелена.

Разумеется, мифы — это не история, тем более, что и Гомер, и Еврипид поэтически разукрасили известные им предания. Но, тем не менее, местом воссоединения двух знаменитых троянцев названа вполне определенная область — Эпир. А там, как мы помним, проживали пеласги, один из «народов моря»! Мифы — мифами, а историческая картина вырисовывается более чем ясно. «Народы моря» были друзьями и союзниками троянцев, это одна из ключевых идей нашей реконструкции истории Троянской войны, и она получила еще одно подтверждение.

Но как Андромахе удалось воссоединиться с Геле- ном? Гелен, сын Приама, имел много достоинств. Сам Гектор уважал его и считался с его мнением, тем более, что Гелен обладал даром предвидения и умел, как никто другой, предсказывать будущее по полету птиц.

Как мы помним, единоборство Менелая с Парисом закончилось чудесным образом: Парис просто–напросто исчез с поля боя, потому что Афродита перенесла его в безопасное место. Столь необычное завершение «дуэли» двух героев разожгло страсти воинов, и они вступили в битву. Ахейцы, предводительствуемые Диомедом, напирали на ряды троянцев и стали теснить их. Тогда Гелен, разыскав на поле боя Гектора и Энея, дал им такой совет:

— Гектор! Эней! Вы больше других заботитесь о троянском народе. Станьте же здесь и удерживайте у ворот бегущих воинов, пока они, на посмеяние врагам, не бросились в объятия своих жен. Мы с Энееем останемся здесь и будем сражаться с ахейцами. Ты же, Гектор, поспеши в Илион к нашей матери. Пусть она соберет благородных троянок и пойдет с ними в храм Афины Паллады, пусть положит на колени Афины прекрасный покров, лучший из всех, какие хранятся в царском доме, и принесет в жертву двенадцать однолетних коров, которые не ходили под ярмом. Может быть, богиня смилуется, пожалеет жен и невинных младенцев и отразит Диомеда, храбрейшего из ахейцев, с которым никто не сравнится в мужестве.

Гектор поступил так, как советовал ему брат. Когда же он вернулся на ратное поле, где по–прежнему кипело сражение, его вновь отыскал Гелен. Знаменитый прорицатель предугадал волю светлоокой Афины и сребролукого Феба Аполлона — прекратить на время битву, а Гектору вступить в единоборство с кем–нибудь из ахейских героев. Обращаясь к брату, он сказал:

— Гектор, сын Приама! Дай повеленье всем троянцам и всем данайцам прекратить бой. А сам вызывай храбрейшего из данайцев на поединок. Пусть он выйдет сразиться с тобою один на один. Ныне, слышал я слова небожителей, тебе не судьба умереть.