кулак. На метал артефакта падает лунный свет, отражается от поверхности и бьет в лицо Ингару.

Волхв замирает, изогнув бровь.

— Ты же не настолько глупа, повторять старые ошибки? — интересуется он.

— Слышала, вас тогда сильно потрепало, — язвительно напоминаю ему.

Его физиономию на мгновение перекашивает, но мужчина быстро стряхивает с лица испуг.

— Думаю, это было взаимно, — поднимает подбородок, словно возвышается надо мной. — Брось, Виолетта, мы это уже проходили. Артефакты нельзя скрещивать. Ты же не хочешь погубить нас обоих?

Он обращается ко мне удивительно мягко, как к нерадивому ребенку. При этом каждое слово пропитано насмешкой. Ингар уверен, что я блефую.

Только он заблуждается. Я не уверена в своих действиях, мной движет странный, внезапно проснувшийся инстинкт.

— Вы испортили мою свадьбу, — сквозь зубы бросаю ему в лицо.

Ингар усмехается, поднимает кинжал, продолжая сокращать расстояние.

В этот момент я прикрываю веки, сжимаю кулак так сильно, что немеют костяшки.

Энергия обжигающим вихрем проходит по телу. Потоком вырывается наружу.

Магия двух артефактов сталкивается с такой силой, будто я врезаюсь на скорости в каменную стену.

Боль. Взрывная вспышка в сознании. Каждый сустав выкручивает с невыносимой остротой.

Прокусываю до боли губу. Концентрируюсь как никогда.

Знаю, что из носа и уголков глаз и рта от напряжения стекает кровь. Чувствую металлический солоноватый привкус на языке.

Тело трясет от потока ответной энергии и кажется… это конец.

Пульс зашкаливает. Сердце едва ли не разрывает грудную клетку.

В ушах звенит от пронизывающего вопля боли. Я не разбираюсь, чей он. Мой или Ингара.

Но вдруг пульс совершает последний удар и останавливается.

Дыхание обрывается.

Крик, похожий на предсмертный, затихает.

А затем…Удар. Опять удар.

Вдох…выдох… Снова. Вдох. Выдох.

Лихорадка уходит. Будто впитывается под кожу.

Боль остается, но она притупляется. Становится другой, отстраненной.

На закрытые ресницы падает нечто пушистое и холодное. Тает, оставляя за собой влажный след.

Все чувства и эмоции переключаются на новое ощущение мокрой прохлады на глазах.

Поднимаю веки. Зрачки фокусируются на снежинке, медленно опускающейся мне на кончик носа.

Осторожно осматриваюсь.

Как много снега вокруг.

Лес преобразился и изменился. Я все еще стою на месте, с вытянутым вперед кулаком, сжимаю его так, что рука давно онемела. Разжать получается не сразу и с огромным трудом.

Прохожу вперед, снег под стопами громко хрустит.

Что произошло? Я умерла?

Мои мысли внезапно проносятся эхом. Лапки елей, вздрогнув, сбрасывают белый пух.

— Ты в месте, где никто не рождается и не умирает, — раздается женский голос за спиной.

От неожиданности вздрагиваю и круто оборачиваюсь.

Темноволосая женщина, придерживая длинный подол алого платья, неспешно двигается в мою сторону. Красный шлейф ползет за ней по земле и вызывает не самые приятные ассоциации.

Но женщину я узнаю, хоть думала, что забыла.

— Это вы, — взбудоражено выговариваю, — вы дали мне этот браслет…

Выкидываю вперед руку, демонстрируя артефакт и сама опешив, таращусь на него.

Драхонгар изменился. Теперь он напоминал сплетение двух драконов с разным цветом глаз.

Не поняла.

И вновь мои мысли эхом затормошили деревья.

— Ты слишком много думаешь, — улыбается женщина. — В этом сейчас нет нужды. Ты там, куда тебя привели чувства.

— И где я конкретно? Пока я вижу знакомый лес, но он странный…

— Ты создала сильное искажение и открыла дверь в межмирное пространство, — качает головой женщина. — Это место подстроилось под то, что тебе близко. Можно сказать, сделало слепок с твоих воспоминаний. Есть у него такое свойство, — с мягкой улыбкой добавляет она.

— А? — в растерянности кручусь на месте. Объяснение мне ни о чем особо и не говорит. — Где Ингар? Он же…

Поворачиваюсь к женщине, а я ведь даже не знаю ее имя.

— Кто вы? Как к вам обращаться?

— Никаких имен. Я не человек. Скорее фантом, обитающий как и многие мои сестры, на просторах межмирья.

— Но вы выглядите как одна моя старая знакомая.

Женщина медленно моргает, наклоняет голову на бок и по расплывающейся на ее губах улыбке — делаю вывод, что она и вправду имеет странную для настоящего человека мимику.

— Нам иногда нравится общаться с редкими путниками. Я просто как и межмирье, скопировала образ из твоих мыслей, чтобы принять форму, похожую на материальную.

— Вы странная. Все странно, — только и получается вымолвить у меня.

Женщина, она же фантом, перестает улыбаться, вновь отрешенно хлопает ресницами и начинает растекаться, теряя форму.

Опешив, наблюдаю, как она неожиданно превращается в маленького Аргалона.

Мальчик подходит и точь в точь повторяет мое воспоминание. Он раскрывает вытянутую ладошку, а на ней конфеты.

Неожиданно для самой себя я улыбаюсь, а на глазах проступают слезы.

Спонтанно тянусь к сладостям. Просто хочу к ним прикоснуться, но моя рука проходит сквозь ладонь мальчика.

Он грустно вздыхает. И меня это отрезвляет. Иллюзия больше не кажется такой душещипательно реальной.

Но от вида юного Аргалона сердце все равно болезненно екает.

— Мальчик, скажи, я прибыла сюда одна?

— Нет, — он кивает мне за спину.

Обернувшись, я ничего не вижу, только снег.

— Присмотрись, — добавляет копия мелкого Аргалона.

И я присматриваюсь. Вначале ничего толком не вижу, только выделяющееся на фоне общего пейзажа снежное наслоение на земле у корней деревьев.

Фокусируюсь и замечаю торчащие полы мантии волхва.

— Он умер? — не верю своим глазам, которые не могу отвести от снежной кучки.

— Ага.

— Но ты говорил, что здесь нельзя умереть? — круто поворачиваюсь к нему, аж шею сводит. Судя по ощущениям, я действительно еще живая. Мертвые вряд ли будут страдать от сведенных мышц.

Мальчик пожимает плечами, безразлично объясняет:

— Он умер не здесь, а когда пересекал границу. Выгорел. Нельзя сюда таким.

— Таким?

— Слабым. Ты сильная и ты можешь проходить. Раньше таких как ты было много. Сейчас уже нет. Задерживаться по долгу всего равно не все могли. Ты одна за последнее время.

— О чем ты? Я раньше здесь была?

— Была. Ты каждый раз так проходишь, просто никогда меня не замечала.

У меня немеют губы. То