— Это государственная тайна, но я скажу конфиденциально, так сказать. — Взглянул на часы. — Вот-вот вводится ЧЭПП ХСВСВ!

Я обомлел, оторопел, если не сказать точнее — охуел. Впрочем, нет таких слов, которые бы передали смятение моей измученной души. Я схватился за голову:

— Господи! Что еще на нашу беду?

— Я скажу, скажу: Чрезвычайная Экономическая Политическая Программа!..

— О Боже мой! — снова закричал я. — Чума на вашу голову! Сколько можно чикать и чикать народ?.. И что значит ХСВСВ?..

— Этого я не знаю, — смотрел кроткими слезящимися глазами раба. Меня… меня удалили, как не оправдавшего доверие. А я старался на благо народа… Я за народ…

— Заткнись, истребитель народа своего! — не выдержал я. — И прекрати дрожать. Ты что, баба?

— Баба, — с готовностью согласился Рома. — То есть?

— Понятно, — сказал я. — Лети и чтобы духу твоего…

— Я же старался… Я хотел как лучше. Еще неизвестно, что будет… Что такое ХСВСВ?..

— Ты меня спрашиваешь? — задумался я. — А впрочем, отвечу: ХСВСВ это Хуй С Вами Со Всеми! Хотя могу и ошибаться, но за смысл ручаюсь!.. Иди-иди, иди, ради Бога; загрузились, — сказал, с облегчением увидев, что погрузка в самолет закончилась. — Прощай!

— Да-да! — Побрел, грузный, неуклюжий, с обвислым задом; шел мелкими трусливыми шажками.

Я вспомнил черную тварь и нагнал бывшего школьного приятеля. Обнял за покатое рыхловатое плечо. Скользнул подбородком по липкому брюквенному лицу…

Потом долго стоял на краю поля, смотрел, как тяжелый шумный самолет втягивался в высокие бесконечные белесоватые небеса.

Затем наступила странная тишина, словно на мир накинули огромную, пока еще невидимую и будто из стекла паутину.

На уже убранное пшеничное огромное поле выходил Т-34. Светлел купол утреннего неба. Танк, находящийся между небесами и землей, казался игрушечным. Но его движения были напористы и решительны…

Т-34 прекрасно просматривался через бинокли и иные оптические средства обнаружения цели. В утреннем и тихом лесу таился батальонный комплекс «каскадов», готовый к ведению боевых действий.

* * *

«Волга» медленно подкатила к повороту, остановилась. Из леса выплывал облаками тихий туман, будто пытающийся укутать шумный и страшный мир.

— Извини, полковник, — сказал Мрачев и, направив табельное оружие на офицера, вырвал из его портупеи пистолет, выбросил в кювет. — Так надо, сынок.

— Т-т-товарищ… — растерялся донельзя полковник.

— Иди с Богом, сынок.

В боевой рубке Т-34 функционировали все системы слежения за внешней обстановкой. На оранжевом экране РЛС высвечивалась местность — Дымкин, позевывая, смотрел на экран.

— А сколько там до Москвы, командир? — спросил Беляев.

— Семьдесят километров, — ответил Минин и чертыхнулся, манипулируя с аппаратурой.

— Ты чего, Ваня? — поинтересовался Беляев.

— Нет, ничего, — отмахнулся, продолжая переключать тумблеры.

Неожиданно выступил Василий:

— Мужики, после похода приглашаю на свадьбу.

— Чего?.. На какую свадьбу?.. Ты что ерошишь, паря? — удивился экипаж.

— Там, на мою. Девку-то видели Варвару, ядрену красу?

— Ну, ты, пострел, всюду поспел… Ай да Вася-Василек… А чё, и гульнем, братцы! — смеялся экипаж. — Как же так, Василий, за одну ночку тебя окрутили?

— Любовь, — признался водитель Т-34. — С первого раза.

— Ваня, — вдруг сказал Дымкин, — погляди, тут какие-то кубики? — И указал на экран.

Командир покосился на экран РЛС и, еще энергичнее манипулируя всевозможными тумблерами, приказал:

— Полный ход!.. — И крикнул: — Я бы тебе, Дымыч, сказал, что это за кубики, да, боюсь, не успею.

Со стороны скоростной трассы сорвалась казенная «Волга»; прыгая на кочках и ухабах пшеничного поля, устремилась навстречу Т-34, словно пытаясь предупредить об опасности. Но было поздно. Из среднерусского лиственного лесочка выплеснулась огненная магма и с воющим звуком взмыла вверх, чтобы потом смертельным пылающим дождем обрушиться вниз.

Взрывы вспахивали землю, и казалось, она стонет от боли. Туманная дымка раннего неба смешивалась со смрадными клубами дыма. Если существовал ад на земле, то он был именно здесь, на этом пшеничном русском поле. «Волга» погибла мгновенно в огне ада, корежась и плавясь в нем. А Т-34 прорывался вперед-вперед… сквозь пекло, смрад и национальный позор.

Облепленный черноземом Т-34 покидал изуродованное, дымящееся, трудноузнаваемое поле. Потом ходко и упрямо выбрался на промасленный гудрон скоростной магистрали и помчался вперед.

…В боевой рубке Т-34 метался хохот и ор: экипаж торжествовал победу.

— Братцы, чего это было?.. А там еще какое-то авто?.. А я думал все, амба!.. Полный пиздец!.. Во! Как демократия шарит на марше!.. А у меня земельки полный рот, ха-ха…

— Чего у тебя полный рот, Вася? — удивился Беляев.

— Земельки родной накушался, — утирался водитель. — Крепкий чернозем, унавоженный.

— Погоди, — не понял Дымкин. — У нас же защита?.. — И обратился к командиру: — Ваня, ты чегось понимаешь?

— А чего понимать, — буркнул Минин. — Защита у нас то была, то не была…

— Как это? — изумился экипаж. — Ты ври, командир, да не завирайся.

— Машина новая, необкатанная, — пожал плечами Главный конструктор. Во-о-от обкатываем…

— Ваня, шутки у тебя, — хихикнул Беляев. И вдруг все понял. — Так ты нас в самую геенну огненную… И не сказал!.. Ну и сукин сын… А, каков?!

— А тебе, Беляев, от этого было бы легче помирать? — огрызнулся Минин.

— А сейчас-то защита на месте?

— Вроде есть, — признался Иван Петрович. И проговорил с любовью отца: — Капризничает малыш, ну?..

— Ну, бляха! — яростно зачесал затылок Беляев. — Может, это все сон? Уж больно круто, как кипяток. Иль мы гадов своим русским духом запарили. И от чувств порвал рубаху на впалой груди.

— Это без всяких сомнений, — согласился Дымкин, не теряющий своей прирожденной интеллигентности в любых ситуациях. — Действительно, почему живы?

— Увернулись, — предположил Василий.

— Нет, тут дело, братки, в другом, — задумчиво проговорил командир. Дело в другом.

— В чем? — спросили хором.

— А в том, что Россия-матушка еще не сгнила, — с веселым напряжением ответил Минин. — Молотили наши родные ребятки в белый свет… Наши родные… в белый свет… как в копеечку.

Серебристый «мерседес», прошелестев по кремлевским булыжникам, остановился у приземистого здания, похожего на казарму. Над бледными и мокрыми куполами церквей Кремля летали тучные каркающие стада ворон.