— Ничего подобного. Мне совсем не холодно.

— Странно, — сказал я. — Здесь воздух совсем холодный. Почти как в начале зимы… Ах да, вы же не знаете, что это такое. Ну, как ночью в пустыне.

— Когда вода превращается в лед?

— Точно, — ответил я. — Ты молодец. Знаешь, что вода становится твердой.

Она фыркнула.

— Кто этого не знает!

Мои крылья дрогнули, мы провалились, словно попали в воздушную яму. Девушки вскрикнули, а я, замерев, неотрывно смотрел вверх.

На высоте, недоступной мне, проплывает чудовищно огромная, просто исполинская черепаха из металла. Мне видно только изъеденное множеством мелких каверн днище, опаленное звездными взрывами, да еще края чудовищного панциря, потрясенно понимаю, что под ним может поместиться целый город.

Вскрикнув, я заработал крыльями чаще, еще чаще, женщины начали повизгивать то ли от восторга, то ли от холода.

Мириам бросила недовольно:

— Хватит. Уже все равно ничего не видно. Так можем и Карагиле пролететь…

Я прохрипел:

— Женщина… Что о тебе еще сказать…

Она спросила настороженно:

— Это к чему?

— Смотришь только под ноги, — выдавил я из себя с усилием, легким недостает разреженного воздуха больше, чем крыльям.

— А куда еще? — спросила она и вдруг осеклась.

Я видел боковым зрением, как она подняла голову, следом за ней вверх посмотрела принцесса, и обе тихонько ойкнули в один голос.

Громада из металла проплывает слишком высоко, я едва не заскулил от бессилия, даже без женщин вряд ли смогу взлететь к этому древнейшему реликту, но все равно изнуряю себя, мышцы трещат, сухожилия едва не рвутся, душа моя уже там, открыла некие люки, вбежала вовнутрь и счастливо носится по всем помещениям, роется и копается, как любопытный бурундук, везде и всюду…

Мириам выдохнула в страхе:

— Это… что?

— Так тебе все и скажи, — прохрипел я.

— Там живет твой повелитель драконов?

— Много будешь знать, — рыкнул я измученно, — морщины появятся… Все, опускаемся…

Сильно разреженный воздух ринулся мимо нас вверх со свистом. Мы рухнули, как огромный камень. Женщины завизжали, впервые испытав чувство невесомости. Исполинская черепаха медленно шла дальше, уменьшается в размерах неторопливо и неспешно. Когда воздух начал ощутимо подпирать мне крылья, превратилась в небольшой комок, сверкающий в лучах солнца, словно оставшаяся от ночи забытая звезда.

Упругие струи, словно вода, щекочут крылья, мы все еще продавливаем их и опускаемся, опускаемся. Белое заснеженное поле медленно приближается, женщины смотрят на него зачарованно и с недоверием.

Опускались медленно, затем вдруг под женский писк с размаха утонули в этом плотном, если смотреть издали, месиве. На самом деле совсем уж редкий туман… Некоторое время падали, ничего не видя вокруг, кроме серости, наконец внизу появился рассеянный свет.

Принцесса счастливо взвизгнула, когда мы вывалились из слоя облаков. Внизу четко и ясно проступили золотистые пустыни, зеленые оазисы, голубые нити рек, густо обрамленные с обеих сторон пышной зеленью, и коричневые отроги невысоких гор.

— Мириам, — сказал я серьезно, — ты в самом деле веришь, что вот сейчас вернешься, ярл Камбре даст тебе излечить отца, после чего передаст трон… отцу или тебе, а сам с плачем и стенаниями удалится в изгнание?

Она зыркнула на меня исподлобья.

— Нет, — проговорила она нехотя. — Уже не верю.

— Тогда зачем прем прямо во дворец? — спросил я. — На этот раз твой дядя уже готов к встрече. Это в твою красивую головку помещается? Или рыжим такое недоступно?

Принцесса вскрикнула:

— Я же говорила, Мириам очень красивая!

Мириам отвела взгляд, плечи ее опустились.

— Я полагала, — сказала она тихо, — с тобой ничего не страшно.

— Польщен, — ответил я серьезно. — Только, Мириам… Драконы тоже смертны. Получить при посадке десяток стрел в упор… да не простых, а заколдованных… гм…

Принцесса заявила твердо:

— Я не хочу, чтобы Шумила ранили! Даже поцарапали. Ему будет больно.

Мириам спросила:

— Думаешь, дядя уже подготовил недоброе?

Я поморщил, насколько сумел, пасть, самому показалось мало, сдвинул костяные щитки на лбу и как мог поскрипел ими.

— Мириам, самой не смешно? Конечно же, он собрал, если не последний дурак, весь арсенал. Нас десять раз убьют еще при приземлении. А потом расстреляют наши трупы, заморозят, сожгут и развеют пепел. Даже не высовываясь из укрытий и ничем не рискуя.

— И что будем делать?

— Да вот думаю. Ты тоже могла бы, если бы умела…

— Думай, Шумил, — сказала принцесса, ее звонкий голосок звенел надеждой. — Ты что-нибудь обязательно придумаешь.

— Жизнь прекрасна, — пробормотал я, — если не вспоминать прошлое и не думать о будущем. Это женщины часто думают, почему не думали, когда надо было думать. А мы, драконы…

Мириам прервала:

— Кто долго думает, тот опаздывает.

— Под выстрелы можно и опоздать, — возразил я. — Давайте сделаем так… Если не ошибаюсь, королевство Меркер покажется скоро?

— Еще нет, — ответила Мириам, — до него пройдем над землями пяти королевств.

— Ого, — сказал я уважительно, — это же целых пять взмахов крыльями! А воробью, так и вовсе пятьдесят… Так вот, я снова подыщу укромное местечко уже вблизи дворца. Ну, вблизи дворца не удастся, но вблизи королевства, не такое уж оно и агромадное. Там подождете моего возвращения, только больше не выскакивайте навстречу, когда увидите вооруженных незнакомцев…

Мириам сказала негодующе:

— Я буду в своем королевстве!

— Могут быть бунтовщики, — объяснил я терпеливо и поскреб когтями по чешуйчастому брюху. — Или сторонники дяди. Или вообще якобинцы… Увезут за тридевять земель, а это с нынешними размерами королевств миль за десять, ищи вас!

Мириам сердито сопела и помалкивала, а принцесса пообещала:

— Спрячемся, как мыши!

— И сидите, как мыши, — велел я.

— Будем, Шумил! Ты только быстрее возвращайся.

Мириам возмущалась и рвалась в гущу активных действий, я сказал пророчески, что это у нее последний день, когда переведет дух, а затем начнется да мало не покажется, так что наслаждайся, рыжая, потом вспоминать будешь.

Принцесса долго обнимала мою голову и все норовила поцеловать в губы, вдруг да превращусь в принца. Я торопливо поджимал их и вообще старался подставить щеки.