— Да, капитан, она здесь! — Жанна, прикрывавшая теплым капюшоном голову, стащила его на плечи. — И она будет вам благодарна, если вы как можно скорее пропустите нас.

Ковальон, жадно всматривающийся в ее лицо, немедленно вызвался проводить Даму Жанну лично, держа ее стремя. И девушка любезно согласилась. Мост был опущен, ворота открыты. Они проследовали по арочному мосту над широким и глубоким рвом. Вновь перекличка — и перед ними распахнулись вторые ворота.

Шесть всадников въехали в Шинонскую крепость.

Здесь было много солдат, ремесленников, торговцев. У ворот раскинулся рынок, где торговали птицей — домашней и подбитой в лесах, рыбой, яйцами, мясом и хлебом, сушеными фруктами.

Но Жанна сразу разглядела одного человека, отчего лицо ее просветлело. Это был Николя де Вутон — кузен ее матери! Монах, ученый человек. Уже немолодой. В теплой сутане, с отброшенным назад капюшоном. Но откуда он — здесь? С ним стоял еще один священник — поймав взгляд девушки, он не сводил с нее глаз. И юный Жюльен, сразу замахавший товарищам обеими руками. Он был бесконечно рад увидеть Даму Жанну в сопровождении важного Дьёлуара.

— Здравствуй, Жанна, — сказал худой и долговязый Николя, подходя к процессии. — Рад видеть вас, сеньоры. Это Жюльен разглядел вас с крепостной стены. — Он переглянулся со своим коллегой. — С братом Жеромом Паскерелем мы молились о вас каждый день!

Второй священник поклонился.

— Добро пожаловать в Шинон, Дама Жанна. Благодарение Богу, что вы привезли ее в целости и сохранности, господа.

— Жюльен, ты отнес письмо дофину? — с ходу спросила Жанна.

— Конечно, Дама Жанна. Капитан Ковальон взялся передать его… королю.

Обращение «дофину» всем резало слух, кроме Новелонпона и Пуланжи — они уже давно привыкли к непосредственности Жанны!

— Именно так, — сказал Ковальон. — Думаю, его величество уже прочитал ваше послание… Жаль покидать вас, Дама Жанна. — Капитан развел руками. — Но я не могу надолго оставить свой пост. Надеюсь, у меня еще будет возможность поговорить с вами.

— Вы очень любезны, капитан. Я не забуду вас.

Капитан де Ковальон отправился обратно, а Жанна, все еще не веря своим глазам, спросила:

— Но как ты оказался здесь, дядя Николя?

— Сир де Бодрикур попросил меня встретить тебя в Шиноне. Он сказал, что ты будешь рада увидеть близких тебе людей и это согреет твое сердце и придаст уверенности в себе.

Девушка оглянулась на своих рыцарей.

— Да он — волшебник, наш добрый Робер. В который раз я благодарна ему…

Конно-пешая процессия направились через город к одному из замков. Жанна была удивлена, когда, оглядываясь по сторонам, поняла, что к чему в здешней архитектуре. Крепость слепили из трех каменных оплотов, но они, гордо смотревшие на все стороны света, остались независимы друг от друга. Перед каждым была сторожевая башня, ров, наполненный водой, подъемный мост и ворота. Преодолеет враг крепостную стену Шинона, ворвется внутрь, покорит сам город, но перед ним вырастут еще три крепости! И каждая сможет выдерживать долгую осаду. Карл Валуа хорошо побеспокоился о своей безопасности…

Жанну проводили к богатому дому госпожи де Куньи. Хозяйка с почетом встретила гостью. Но тут девушка распрощалась со своими рыцарями — им выделили для житья дом Гобера Тьебо, королевского оруженосца. С Жанной остался только Жюльен, надо было кому-то облачать ее в латы и быть курьером? Два монаха, Николя де Вутон и Жером Паскерель, лично взялись проводить гостью до дверей ее комнат. Девушка в скромном платье, встретившая их, низко поклонилась Жанне. Гостья прошлась по своим покоям. В доме госпожи де Куньи оказалось уютно и тепло. В комнатах жарко пылал огромный камин, предупредительно растопленный слугами, было много ковров, в кадушке пенилась мыльная вода, на столе ждал обед — рыба, овощи, хлеб и вино.

— Мы ждали вас, Дама Жанна, — сказала хозяйка, рыцарская вдова.

— Благодарю от всего сердца, — устало улыбнулась Жанна.

Кровать! Как нежно зазывала она, укрытая пестрым покрывалом, под балдахин! Может быть, не такой она была шикарной как та, куда уложили ее герцоги Лотарингский и Барский в Нанси, но и это была прекрасна. Как хотелось Жанне завалиться и проспать кряду суток этак трое!

Заметив уставший взгляд девушки, Николя де Вутон многозначительно сказал:

— С отдыхом тебе придется подождать, Жанна. Не для того ты проделала эту дорогу. Быстро приведи себя в порядок, умойся, переоденься, поешь. Тебе во всем поможет служанка госпожи де Куньи — Мари. И через час будь готова. — Он выждал паузу. — Тебя ждет королева…

— Супруга дофина?

— Вас ждет ее величество Иоланда Арагонская, — поклонился Жером Паскерель.

— Мать Рене! — с пониманием дела запросто кивнула Жанна. — Оба святых отца переглянулись — простота Жанны поразила их. Особенно францисканца Жерома Паскереля, находившегося в непосредственном подчинении у брата Ришара, исповедника всемогущей королевы. Что до Николя де Вутона, то ему было стыдно за свою родственницу. Но откуда они могли знать о теплой дружбе девушки с юным герцогом Рене и его супругой, об их долгих беседах, застольях и общих играх? О том, как им было хорошо, лежа у камина на подушках, по-восточному, — Рене оказался большой охотник до всего экзотического, — мечтать о будущем? Они-то были равны по крови! Даже турнир в Нанси, ставший уже легендарным, об участии Жанны в котором герцог Барский сообщал матери в своем послании, представлялся им чем-то сказочным, как бой рыцаря короля Артура с великаном. — Рене много рассказывал о своей матушке — я с радостью повидаюсь с королевой, — добавила гостья.

— От этого визита будет зависеть многое в вашей судьбе, Дама Жанна, — наставническим тоном проговорил Жером Паскерель.

— Поторопись, — серьезно добавил дядя Николя. — А потом другие люди, важные сеньоры, проводят тебя.

— Тогда не будем терять времени даром, — чувствуя холодок, идущий от собеседников, кивнула Жанна. — Буду вам благодарна, святые отцы, если вы ненадолго оставите меня. Через час я смогу предстать перед ее величеством.

Самоуверенность Жанны прошла сразу же, как только она в сопровождении придворной дамы Анны де Белье, державшейся с девушкой крайне почтительно, вошла в покои королевы Иоланды. Гостья увидела перед собой не «добрую мать», как на правах любимого сына называл ее Рене Анжуйский, а незыблемую скалу, неприступную и холодную. А себя почувствовала волной, готовой в два счета разбиться об эту твердыню. Иоланда встретила ее, сидя в кресле, в изумрудном платье с широкими рукавами и мягким воротником под горло, меховой накидке, и убранными в роскошную прическу, напоминавшую бараньи рога, волосами. Жанне сразу бросились в глаза руки королевы, лежавшие на подлокотниках. Дорогие перстни горели в молочном свете зимнего дня цветами бледной радуги, но отблески яркого огня в камине то и дело достигали их и зажигали по-иному, живо и страстно.